Ничего не бойся. Лиза Гарднер

ошибалась.

      Как говорила Шана, она была Папочкой. Прирожденным хищником.

      А я была Мамой. А Мама, по ее словам, была еще хуже.

      Я ничего не могла с собой поделать: перед мысленным взором поплыли фрагменты кожи в стеклянных флаконах, спрятанные в коробке из-под обуви, хранящейся в моей гардеробной. Что бы подумала Шана, узнай она, что я вовсе не такая белая и пушистая, как она думает? Что у нас с ней и с отцом, в конце концов, очень много общего?

      Я попыталась собраться с мыслями и снова сосредоточиться на письмах.

      – Так что именно ему нужно? – спросила я.

      – Задать Шане несколько вопросов.

      Я помахала в воздухе пачкой писем:

      – Но ему это не удалось?

      – Нет. Поэтому он до сих пор продолжает присылать ей свою контактную информацию.

      – И он, конечно же, не посчитал нужным сообщить, что является двоюродным братом маленького Донни. Вы сами нашли эту информацию.

      – Именно.

      – Что ж, его мотивы вызывают подозрение.

      – Я тоже так думаю, – согласилась суперинтендант МакКиннон.

      – Думаете, Шана знает обо всем этом?

      Суперинтендант удивленно посмотрела на меня:

      – Откуда она, по-вашему, может знать о родственной связи между репортером и Донни Джонсоном?

      Я пожала плечами.

      – Вы говорили, что Шана отказывается читать письма. Почему? Репортер всего лишь просит о личной встрече. С чего бы ей нервничать по этому поводу? Вы знаете Шану не хуже меня. Она умная, она умеет манипулировать людьми, плюс ко всему ей скучно… Полагаю, она бы нашла это предложение как минимум… интригующим.