Он с аппетитом уплетал жареные яйца, плавающие в жиру от бекона.
– Я заметил, что петля на входной двери ослаблена. Могу починить, если хотите.
Она коротко хохотнула:
– А я думала, вы в отпуске.
– Да. – Он усмехнулся и почесал макушку. – Честно говоря, не знаю, чем себя занять. Отпуска у меня никогда раньше не было.
– У таких, как мы с вами, одна проблема: мы работаем так долго, что уже не знаем, как остановиться.
В коридоре послышались тихие шаги, и в дверях появилась девочка в опрятном синем платьице.
– Иди сюда, возьми печенье, детка. – Мирабель переставила тарелку с буфета. – Она очень мало ест, как птичка клюет.
Девочка вошла в кухню бесшумно, словно привидение. Ган наблюдал за ней краем глаза, и ему стало очень грустно: казалось, что она только о том и думает, как бы забиться в темный уголок. Но потом грусть сменилась стыдом. Наверное, она просто боится его. Что ж, не она первая. Лучше бы тебе оставить бедное дитя в покое.
– Пойду поправлю дверную петлю.
– Буду благодарна, – не оборачиваясь от мойки, сказала Мирабель. – Инструмент в кладовке.
Ган нашел отвертку и сел на пол перед покосившейся входной дверью. Не успел он поправить первую петлю, как девочка вошла в комнату и устроилась у пыльного окна, опершись подбородком о руку. Выбирая гвоздь, Ган взглянул на нее. «Она похожа на печального щенка, – подумал он. – Который ждет кого-то, кто никогда не придет». В тишине комнаты было слышно жужжание толстой мухи, которая тщетно пыталась пробиться сквозь окно в пятнах грязи на улицу. Девочка уныло стучала пальцем по стеклу, производя похожие звуки.
По телу Гана вдруг разлилось приятное тепло. «Хорошо было бы иметь ребенка, который тебя ждет, – подумал он. – Хорошо бы есть по утрам яичницу с ветчиной. И ремонтировать собственную дверь». Он вытер пот со своего сломанного носа, задержал взгляд на руке, испещренной шрамами, и, стиснув зубы, ручкой отвертки вбил гвоздь. «Чертов дурак!»
На лестнице послышались шаги.
– Доброе утро, – поздоровалась с ним Эльза.
Дверь вдруг распахнулась, и Ган поспешно отступил. Эльза бросилась навстречу мужу и обняла его, а потом суетливо стащила с него запыленный плащ и шляпу. Доктор Карлтон взглянул на девочку и заметно нахмурился.
Эльза приласкалась к доктору и, взяв его лицо в ладони, попыталась отвести его взгляд от ребенка. С ее губ срывались слова на родном языке, который здесь мог понять только один человек. Но в этой бессвязной речи чувствовался надрыв, а интонация казалась извиняющейся. Потом она схватила его за руку и указала на стоявшего в углу Гана.
Доктор Карлтон отвел глаза от ребенка, к нему вернулись прежние манеры.
– Простите, я вас не заметил. – Он быстро пришел в себя. – Вы ведь Ган, верно?
Ган внимательно смотрел на него:
– Верно.
Что-то с