– Денис, а в каком году твой дедушка умер?
Причём здесь, думаю, дед? Начинаю что-то бубнить.
Краснею. А кругом – тишина. И такое ощущение, что все смотрят только на меня.
– Денис, не молчи, отвечай. Ты же руку тянул.
«Руку. Какую руку?»
– Денис, глухой, что ли?
Встаю, оглядываюсь. Выхожу к доске. Ноги дрожат, язык заплетается.
– Мой дед… Вы знаете, мой дедушка… Он…
И тут к горлу подкатывает комок, наворачиваются слёзы, и рождается буквально следующее.
– Вы знаете, Лидия Николаевна, я не помню, когда умер мой дед. Честно. Это было на втором или третьем курсе института. Я вернулся после двух «пар». Отец обедал. Я разделся, прошёл на кухню. И вдруг отец как бы мимоходом говорит: «Денис, дед вчера умер». Это было 22 или 23 февраля. Год не могу вспомнить. Зато помню, как он однажды забрал меня из детского сада. По дороге домой мы купили в магазине папирос «Беломорканал», и дед ворчал всю дорогу, что десяти пачек может не хватить. Сели на теплоход. Переплыли речку. Потом долго шли по мосткам. Я падал. Дед поднимал меня и каждый раз говорил, какой я неуклюжий. У дома нас встретила бабушка. Мы помыли руки и сели обедать. Потом я пошёл гулять. Дед выходил на крыльцо и смотрел, как я вожусь в песочнице. Ещё помню, как мы ходили с ним на празднование Дня Победы. Дед надел свой любимый костюм, кепку.
Бабульки кричали ему:
– Эй, Василий, а это кто?
– Внук.
– Старший или младший?
– Старший.
– Голова какая большая. Наверное, умный будет.
Штанишки были коротковаты и натирали чуть ниже коленок, но я терпел.
Народу на площади было много. Ребята прыгали, смеялись. Кругом носились шары, флаги. Вдруг какой-то мужик взял меня на руки и говорит:
– А ну, малец, пойдём, поздравим ветеранов.
Дед как-то сразу сдался, без боя.
Мужик поднялся со мной на трибуну и сказал:
– А теперь, уважаемые ветераны, вас поздравит самый маленький участник парада.
Я тужился, тужился, а потом как закричу:
– Пра-здра-вляю!
– Вот молодец, – сказал мужик. – Хороший у тебя парень растёт, Василий.
Помню, как я бежал мимо той же трибуны и кричал, что у тёти Оли рак. Думал, что это что-то хорошее, и спешил первым рассказать об этом маме. А дед брёл где-то позади… Ещё помню, как ехал с тренировки в троллейбусе. Вонища жуткая. Вот, думаю, бомжатник. Потом присматриваюсь, а это дед в старой фуфайке на задней площадке стоит. Я вышел на остановку раньше. Прихожу домой. А он с мамой на кухне пельмени ест. И на душе так хреново. Захотелось сразу же состояться, в люди выйти. Заработать много денег и поехать с ним в Калугу. На его родину. Но…
И вот сейчас я при деле, и деньги есть, а деда уже лет тринадцать как нет с нами. Хороший был мужик. Настоящий. А я даже год его смерти вспомнить не могу.
Май 2010 года
Льдинка
Напряжение росло. Поход жены по магазинам затянулся минут на сорок. Сын уже дважды выбегал из комнаты и просил с ним поиграть. «Амкар»[1] повёл 1:0. Рахимов[2] спокоен. Бердыев[3] нервно перебирает чётки.
Шло компенсированное время.
– Папа, папочка, ну поиграй со мной.
Сын залезает на колени и загораживает экран.
«Что за черт! Ну где её носит? Ребёнку скучно, а она…»
– Сейчас, Вова. Подожди. Футбол закончится, и пойдём играть.
Свисток арбитра.
– Вот идиоты! Уже «Амкар» обыграть не можем.
– Папочка, ну пойдём.
– Куда пойдём? (Со злостью)
– Играть.
– Хорошо, пойдём. Во что будем играть?
– Давай дорогу строить.
– Дорогу долго. Давай я тебе почитаю. Или ты спать хочешь?
– Не хочу. Расскажи мне сказку.
– Какую?
– Про льдинку. Мама мне про льдинку обещала рассказать.
– Вот мама придёт и расскажет.
– Папочка, ну, пожалуйста.
– Хорошо. Слушай. Жила-была льдинка. Она была очень маленькая, но очень твёрдая.
– А почему?
– Потому что много путешествовала.
– Она, что, никого не боялась?
– Никого.
– Нет, папа, льдинки боятся тепла. Они могут растаять.
– Не перебивай папу. Слушай. И вот плывёт она мимо Ростова. Льдинка очень устала и решила зайти к папе Денису в гости.
– А к Вове?
– И к Вове.
– А зачем?
– Она везла папе пирожки, которые ему послала бабушка Ира.
– Наша Ира?
– Конечно,