Более того: ни один здравомыслящий врач не пропишет больному курс антибиотиков (тем более, сильнодействующих) без серьезных показаний к этому! Антибиотики – вещь вредная (особенно, способные «вызвать побочный эффект»), и их никогда не прописывают «на всякий случай». А вдруг у пациента на них аллергия? Их прописывают лишь при полной уверенности, что поставленный пациенту диагноз правилен.
Так что, мы лишь присоединяемся к вопросу «Так что же было у него изначально?», потому что это очень хороший вопрос. Мы, к сожалению, не знаем ни обнаруженной «бактерии», ни предписанных «антибиотиков». Но вот с финальным «полониевым» диагнозом – все это категорически не согласуется!
Сейчас нам постоянно и со слезами на глазах рассказывают, что с самого момента своего предполагаемого «отравления» состояние Литвиненко постоянно ухудшалось – и это логически завершилось страшной кончиной больного.
Вот только правда ли это? Даже рассказ его вдовы заставляет в этом усомниться. Цитируем его дальше:
«В какой-то момент мы перестали понимать, почему, если медики не находят полного объяснения, не делаются какие-то дополнительные проверки. И мы обратились к специалисту-токсикологу в Америке, который захотел взглянуть на результаты анализов. Но все это было не так быстро – а процесс шел очень быстро… У него началось воспаление гортани, сначала он пожаловался, что у него болит горло. Я посмотрела на горло – и это было не обычное воспаление, как при ангине. Я сказала персоналу, а они говорят – ну, это антибиотики, они убивают всю хорошую флору… Когда я пришла к нему в воскресенье, он уже практически ни глотать не мог, ни говорить. Я таскала ему чай в термосе – он не мог его пить, но ему было важно, чтобы он был, потому что он верил, что ему будет чуть лучше и он сможет его выпить. Все время шла жуткая борьба за жизнь. Потому что он верил, что выкарабкается.
В воскресенье ему дали какое-то лекарство от горла, для снятия воспалительного процесса после приема антибиотиков. Я сказала: «Этого достаточно?» Тогда ему уже вводили питательные растворы, он не мог ничего есть. В понедельник – это пошла уже вторая неделя – он уже не мог разговаривать вообще. И когда у него уже язык не поворачивался, это было так страшно, что я просто не выдержала, выскочила на ресепшен и начала там орать: «Вы что делаете? Вчера я ушла, мой муж мог хотя бы говорить!» В этот момент прибежали все доктора, начали мне объяснять, что, может, это побочный эффект антибиотика, хотя один из показателей не подходит, а может, неправильное лечение».
Здесь очень любопытно упоминание про «специалиста-токсиколога» из США. Кто он? Видел ли он результаты анализов? Если видел – то к какому выводу пришел? Ответов на все эти вопросы нет.
Ну и, если верить этому рассказу – состояние здоровья Литвиненко быстро стало удручающим. Он ведь даже не мог говорить! Мы бы охотно поверили, но… читаем дальше:
«И