После таких заявлений, новостей и занятий в округе прибавилось, потому что впереди были две столь роскошные свадьбы, молва о которых будоражила дарквудцев. Виконт добровольно взялся организовывать свадебное торжество, даже церковь принарядили в честь такого события. Леди Камалия принялась к подготовке невест к торжеству, наняв портних из столицы. А Фрай Уэнсли потихоньку возвращался к обыденной жизни. В воскресенье он провел службу, потом посетил нескольких прихожан: исповедал умирающего старца, назначил крестины младенцу. Он ходил в своем неброском, сером костюме, в шляпе с тростью. По обычаю того края, он всех приветствовал, разговаривал, интересовался. Никакой другой священник так бы не полюбился пастве, как пресвитер Уэнсли, с его способностью очаровывать публику.
Июль мягко уступил место августу, летнее солнце, прогнав тучи, засияло на чистом небосклоне. Роскошно стояли пшеничные поля, трава поднялась с человеческий рост, благоухали спелые груши, вокруг которых жужжали пчелы. Рябина деловито окрасилась в ярко-оранжевый цвет, поспела голубика. Пастор был счастлив, заимев обычную жизнь, наполненную лишь житейскими заботами, он обрел долгожданный покой. Теперь его размышления сводились к тому, что было бы, если б незадачливый дух графа Мальборо смог поговорить со своей супругой, но Фрейлин никогда о том не заговаривала.
Тем временем, неуемный виконт воскресным вечером, после дневных забот, созвал срочный совет, потому как всякая подготовка без препятствий, вернее, некоторой не очень удобной ситуации, не обходилась. Дело в том, что Мария написала своему отцу, прося у того благословения, но ответа не последовало и девушка очень переживала и печалилась от того, что родной человек затаил обиду. Фрай и Эдвард скептически хмыкнули – отец из принципа решил отстраниться от сына и дочери. Мистер Уэнсли того и предполагал, что это вполне логичный ответ от черствосердечного человека. Но эту маленькую курьезную ситуацию следовало решить, Мария обратилась к своим родичам в надежде, что они помогут.
– Если я поеду его уговаривать, – заявил Эдвард, – скорее всего, он тебе вообще откажет в благословении. Этот зануда и скряга является еще и закоренелым подлецом.
– Мои доводы его тоже не тронут, – задумчиво молвил Фрай. Он настолько потерял ту родственную связь с батюшкой, что порой считал того чужим человеком, хотя четыре-пять месяцев назад без позволения отца и шагу боялся ступить.
– Ну, и кому поехать? – спросился виконт и взгляды, обращенные на него, ему не очень понравились. – Неужели вы предлагаете мне поехать и уговаривать будущего свата? И что я ему скажу, мы ведь даже не знакомы.
– Вот именно! –