– Оставьте лампу, поднос и уходите, – приказал он. Все послушно удалились, оставив, однако, тяжелую дверь приоткрытой. Запах съестного напомнил Дунку, как он проголодался. Здесь был горячий хлеб и мед, миска гороховой похлебки и вертел с жареным мясом и луком. Дунк сел перед подносом, разломил хлеб и запихнул кусок в рот.
– Ножа нет, – заметил он. – Они, видимо, боятся, что я зарежу тебя?
– Мне они этого не говорят. – На Эге был черный облегающий камзольчик с длинными, подбитыми красным атласом рукавами и вышитым на груди трехглавым драконом Таргариенов. – Дядя сказал, что я должен смиренно просить у тебя прощения за свой обман.
– Дядя – это принц Бейелор?
– Я не хотел тебе врать, – с несчастным видом сказал мальчик.
– Однако соврал. Взять хотя бы твое имя. Никогда не слыхивал о принце Эге.
– Это сокращенное от Эйегона. Так меня звал брат Эйерион. Теперь он в Цитадели, учится на лекаря. Дейерон тоже иногда зовет меня Эгом, и сестры.
Дунк взял вертел и впился зубами в мясо. Козлятина с какими-то чудодейственными, незнакомыми ему специями. Жир потек по подбородку.
– Ну конечно, Эйегон. Как тот, Дракон. Сколько Эйегонов были королями?
– Четверо.
Дунк прожевал и отломил себе хлеба.
– Зачем ты это сделал? Хотел подшутить над глупым межевым рыцарем?
– Нет. – Глаза мальчика наполнились слезами, но он мужественно удержал их. – Я должен был служить оруженосцем Дейерону. Он самый старший из моих братьев. Я выучил все, что полагается знать хорошему оруженосцу, но Дейерон – не слишком хороший рыцарь. Он не хотел сражаться на турнире, поэтому мы, выехав из Летнего Замка, оторвались от эскорта, но назад не вернулись. Он поехал дальше на Эшфорд, думая, что там нас не будут искать. Это он обрил мне голову. Он ведь знал, что отец пошлет за нами людей. У Дейерона волосы обыкновенные, темно-русые, а у меня – такие же, как у отца и Эйериона.
– Кровь дракона. Серебристо-золотые волосы и лиловые глаза – это всем известно. – Темен ты, Дунк, как погреб.
– Ну да. Вот Дейерон меня и обрил. Он хотел, чтобы мы скрывались, пока турнир не кончится. А потом ты принял меня за конюха, ну и… – Эг опустил глаза. – Мне очень хотелось стать оруженосцем. У Дейерона или у кого-то другого, мне все равно. Я сожалею, сир. Правда сожалею.
Дунк задумчиво посмотрел на него. Он знал, что это такое, когда хочешь чего-то так сильно, что готов лгать напропалую.
– Я думал, ты такой же, как я. Может, так оно и есть – только по другой причине.
– Мы ведь правда оба из Королевской Гавани, – с надеждой сказал мальчик.
Дунк не удержался от смеха.
– Да, только ты с вершины Эйегенского холма, а я снизу.
– Не такое уж это большое расстояние, сир.
Дунк набил рот жареным луком.
– Как же мне теперь тебя называть – ваша милость или ваше высочество?
– Только при