Зомби в снегах… Забавно.
Перед дверью Королевы душа возвращается в поломанное тело. Я больше не вижу себя со стороны. Я вижу черный квадрат звонка. Так вот что, оказывается, означает картина Малевича. Теперь я понял. Раньше смеялся, а теперь понял.
Я жму на звонок и проваливаюсь в черный квадрат. Там страшно и нет времени. Там звуки какие-то суетливые в этом черном квадрате. Перешептывания. И пятнышко света мигает в центре глазком. То вспыхнет, то исчезнет. Смотрят, решают: открывать или нет. Трахались, наверное, а я им кайф обломал.
Зомби, они такие – тупые очень. Никакого такта, им сам черт велел кайф обламывать.
Тем временем Королева открывает дверь.
Черный квадрат исчезает. За ним есть жизнь, за ним есть цвет. Только лучше бы не было – уж больно страшная жизнь, уж слишком кричащая и рвущая меня на части окончательно цветная достоверная правда.
Рядом с Королевой стоит Денис.
– Это не то, что ты подумал, – говорит он быстро пошлую фразу. – Я за конспектами к Ире заехал.
Откуда он знает, что я подумал?
Я столько всего за прошедшие сутки передумал.
Оказывается, все не то, по его мнению. Дурак, не может он знать.
Королева поумнее. Она за версту чует фальшь.
Она же Королева.
– Нет то! – твердо и даже с вызовом произносит она. – Это то, что ты подумал. Я давно тебе хотела сказать, Саша. Все, пора заканчивать.
Она назвала меня Сашей, не Шуриком, а Сашей.
Может, еще не все потеряно?
Кое-как устроившаяся среди ошметков моего тела душа корчится от смеха. Правда смешно, какие еще нужны доказательства? Все очевидно. Черный юмор в черном квадрате. Обхохочешься.
Я молча и тупо стою на пороге. Таращусь.
Атмосфера сгущается. Нужно какое-то действие, чтобы разрядить обстановку. Нужна финальная точка, и Королева ее ставит.
– Вот, смотри, – говорит она и виснет на шее у обалдевшего Дениса. Целует его в приоткрытый от удивления рот. Знакомый трюк – она меня так же при нем целовала в кафе «Лира».
Господи, как быстро заканчиваются люди…
Кажется, океан перед тобой безбрежный, не выпить никогда, а на деле – лужа.
Могла бы и новенькое чего-нибудь придумать.
Однако же все равно противно. Так противно, что я, не выдержав, сгибаюсь и блюю на коврик перед дверью. Не нарочно. Я ничего этим не хотел сказать. Задавленный белой «шестеркой» организм потерял над собой контроль и сделал самую естественную на свете вещь – освободился от скверны.
Денис расправляет свои маленькие плечи и шагает ко мне.
– Бить будешь? – спрашиваю я, вытирая рукавом куртки губы. «Ну что, – давясь хохотом, задает мне вопрос душа, – опять начнешь себя уговаривать?»
«И