Мужчину подтащили к треножнику, и один из конвоиров дернул его за волосы на затылке, вынуждая поднять голову. Тогда я смогла увидеть его глаза: пустые, ничего не выражающие, словно у искусно сделанной, но бездушной куклы.
Шаман вновь бросил несколько непонятных отрывистых фраз, и отстегнув от пояса штанов длинный нож, одним быстрым уверенным движением перерезал пленнику горло. Кто-то из девочек закричал, причем так отчаянно, словно это именно их шею, только что рассекла заточенная сталь.
Кровь обильно стекала прямо в стоящую на треножнике чашу, а я все смотрела на это как завороженная, не в силах отвести взгляда. Вот и жертва для ритуала. Именно сейчас, в этот момент, глядя на то, как все медленней и неохотней льется алая струйка из распоротого горла, я окончательно убедилась в том, что все это не сказка. Все происходит по-настоящему, и пользовать меня тоже будут по-настоящему. И если я умру в этом долбанном Неверлэнде, это тоже мать его, будет по-настоящему!
Вот теперь я начала жалеть о том, что не решилась на самоубийство, ведь вместо легкой и быстрой смерти, меня ожидает смерть долгая и мучительная, и это приводило в настоящий ужас.
Вот только что я могла сделать сейчас? Орчьи лапы держат крепко, не давая не единого шанса вырваться. Откусить себе язык как какой-нибудь заправский ниндзя? Помилуйте, я даже не представляю, как это правильно сделать! Спровоцировать кого-нибудь из орков на нападение? Тут вообще не факт, что я удостоюсь быстрой смерти. Девчонки очень подробно описывали, что эти ублюдки делают с провинившимися.
Так что пока мне только и остается, что смиренно ожидать дальнейшего развития событий.
Как только последняя капля крови упала в миску, тело мужчины утащили с площадки, а шаман, помахав перед треножником чем-то, очень похожим на церковное кадило, вновь завел свой монотонный бубнеж.
Закончив нести тарабарщину, шаман обмакнул пальцы в кровь и начал по очереди подходить к девушкам, нанося на их лица какие-то заковыристые символы. Когда очередь дошла до меня, я едва удержалась от того, чтобы брезгливо не поморщиться: все-таки эта кровь совсем недавно вытекла из рассеченного горла человека! Пальцы у орчьего шамана оказались неприятно шершавыми, словно были покрыты не кожей, а наждачной бумагой. Символы, нарисованные кровью, быстро подсыхали и начинали ощутимо стягивать лицо, покрывая его темно-бордовой коркой.
Завершив процесс нанесения символов, шаман вновь поднял руки к небу, и заголосил пуще прежнего, так, словно в серьез надеялся докричаться до местного Бога.
Стрела с ядовито-красным оперением, вошедшая ему прямо между глаз, послужила своеобразным ответом от высшей инстанции.
Где-то