Сын тихо произнес:
─ Верю, мама! Еще как верю!
Матерь Человеческая заверила со светлынью во взоре:
─ Я все видела, сын. Через сердце, через сердце! И бои твои с танками, и как ты под немцем жил! Я тебя по все пространство России вела, не давала погибнуть. Молитвою своею. Обращением к Богу, в надежде на его милосердие и заступничество. И утратила тебя, когда зимние метели подули! Зову, а ты не отзываешься. Не на шутку испугалась. Подумала, отвернулся Господь, наш спаситель. И ты являешься! Блудным сыном, нищим странником, но являешься. Являешься пред очи мои, скорбными слезами проплаканными. Не печаль ты принес, радость. Не отвернулся держатель Вселенной, слышит мою молитву. И, значимо, все будет хорошо! Донесешь огниво до Адольфа Гитлера, разожжешь ему костер! Доволен моим вещим предсказанием?
─ Доволен, мама, ─ улыбнулся Александр. ─ Давно твоими устами мед пью. Как сама живешь?
Мария Михайловна осердилась:
─ Я тебе, о чем по часу ведала? Чем слушал? Ну, басурман!
─ Иван как? Брат? ─ быстро перевел интерес сын.
─ Воюет.
─ Похоронки приходят в деревню?
─ Слетаются черные птицы. Алексея Рогалина под Смоленском убило. По прозвищу Ленька Шалун. Отыграл музыкант. Все царь-девицы оплакивали.
Башкин задумчиво сказал:
─ Он первым вышел на Куликово поле. Праведник от чести и совести! Гармонист от Бога. Какая Русь гибнет, а, мать?
В горнице стало тихо, как в церкви перед молитвою.
И очень печально.
И очень траурно.
Из школы прибежали разрумяненные сестры Нина и Аннушка. Увидев брата, в радости бросились на шею, закружили по избе в хороводе. Они любили его и не скрывали нежные чувства. Подошли, управившись со скотиною, брат Алеша, жена Ивана, кто бился за Русь ─ Варвара Федоровна. Мать поставила самовар. За чаепитием с малиновым вареньем начались новые расспросы о деревне, о войне. В избе тепло. Топится печь, она гудит ровно, тяга хорошая. Весело в огне потрескивают поленья, изредка взрываясь искрами, свежо пахнет при оттаивании дров снегом с косогоров и березовыми листьями. Как сама вечность, тикают на стене ходики.
Александр доволен, на душе сладко, безмятежно, там заселилась дивная светлынь. Так бы жить и жить, сидеть на стуле, вытянув ноги, по любви смотреть на мать и сестер, на брата, на улицу в лунном сиянии, не надо таиться в сумрачном лесу, каждое мгновение ожидать рокового выстрела. Неужели он может больше сюда не вернуться, не переступить порог родного дома? Не увидеть, как на берегу Мордвеса горят костры, пасутся кони, степенно ступая золотыми от света луны копытами по медово-шелковистой траве?
Страшно все покидать, возвращаться на фронт.
И надо.
Александр Башкин сошел с крыльца,