А вообще довелось в своё время на пьянство посмотреть. Конец детства и юность, т.е. уже абсолютно осознанный период жизни, пришлись на конец восьмидесятых – начало девяностых. Две крайности – горбачёвская реформа, когда «выпить» перешло в разряд чуть ли не криминала и, спустя всего несколько лет – реки всевозможного, как правило, палёного пойла, круглые сутки рекламируемого по радио, в телевизоре, газетах и журналах…
После той каши, которую заварили Горбачёв с Лигачёвым люди просто с ума сходили – выпить хочется, а нет… Во всех деревнях баками, да кого там – бочками стояла брага. На всевозможной муре – конфетах «подушечки», горохе, бруснике… Дно с этой мути вышибало на раз-два! Хорошо помню соседа – выйдет с вёдрами и коромыслом, сделает несколько шагов и бегом домой! И так раз пять-шесть подряд! Жена на него орёт, что в доме воды ни водины, а он станет за забором и смотрит, тоскливо так, то на речку – где вода, то в ограду – где заветный домик с сердечком на дверке. Крайне низкий срок автономности от этой браги…
Самогон был везде. Таксисты и цыгане быстро наладили торговлю из-под полы. Качество опять же – никакое, цена раза в три, а то и четыре выше, чем у хорошей водки, но кто об этом думал-то? Довелось погостить на одной «комсомольской» свадьбе. На столе куча салатов и чайников. Свадьба образцовая – и жених, и невеста комсомольцы, так сказать, опора и поддержка партии во всех её начинаниях. А в чайниках – подкрашенный заваркой самогон. У невесты родители простые, из колхоза. Пришёл комсорг института. Сказал пламенную поздравительную речь, набуровил из ближайшего чайника полную чашку… Все напряглись. А он махнул полкружки залпом, замер, постоял минуту, потом допил остатки и ещё кружку нацедил. Отлегло, пошло веселье!
Были и те, кому брага и самогон оказались недоступны. На армейских сборах молодые парни выменивали у соседей одеколон, лосьоны, зубную пасту. Вы скажете – «Ладно, с одеколоном и лосьоном всё понятно, а паста-то зачем?». Затем. В то время вся паста шла на спирту. А спирт можно добыть. Делалось это следующим образом. Выдавливается тюбик в стакан, заливается тёплой водой, после этого всё тщательно размешивается и отстаивается. Верхнюю часть можно пить – градусов 15—20 крепости, а осадок в виде мела выбрасывается… Особенно ценились болгарские пасты «Поморин» и «Мери». В таких жестяных тюбиках, которые постоянно лопались на сгибе, так что паста начинала выдавливаться сразу в трёх направлениях, может вы их вспомнили.
Ещё были клеевики и гуталинщики – это уже нечто среднее между алкоголиками и токсикоманами. Клеевики предпочитали медицинский клей «БФ-2» или «БФ-6». Содержимое пластиковой баночки выдавливалось в стакан, заливалось водой и размешивалось деревянной палочкой. Липкая составляющая наматывалась на палочку, а оставшееся в стакане выпивалось – всё же натуральное, всё на спирту…