Размножавшимся Фудзивара требовалось достойное кормление. Но ведь были и другие аристократы со своими чадами, не говоря уже о чиновниках и прочей челяди, которых, что ни делай, становилось только больше. Одного текстиля сколько нужно было?! А двору надо было думать не только о кормлениях и жалованиях, были и другие задачи, пусть и не такие важные. В общем, землицы стало на всех не хватать, и «закрома родины» таяли прямо на глазах. До удобрения из сушеной иваси, этой дальневосточной сардины, народ еще не додумался, поэтому альтернативы экстенсивному земледелию не было. В этих жестких условиях двору ничего не оставалось, как добиваться роста объема сельхозпродукции за счет расширения обрабатываемых земельных площадей. И двор в 722 г. решился на освоение целины.
(Не пройдет и 12 веков, а точнее 1182 года, как с точно такой же проблемой столкнется и «нерушимый» союз и будет ее решать тем же путем – экстенсивным, оставив, видимо, интенсивный про запас.)
Решиться то он решился, но ограничил право собственности на поднятую целину одним поколением целинников. Естественно, такой подход к нужному в целом делу не вызвал особого рвения у трудоспособного населения, а двору уж как хотелось полакомиться рисом с новых заливных полей, аж не втерпежь. Вот он и согласился распространить право собственности на три поколения целинников. Это уже кое-что и они резво взялись за топоры и мотыги. Но и здесь червь сомнения стал, не сразу конечно, подтачивать их энтузиазм: «глупышка, сколько не горбаться, государство все равно заберет… пусть дураки и осваивают». И все шло именно к последнему. А тут еще император Сёму задумал строительство провинциальных буддийских храмов, а также огромной статуи Будды Вайрочана. А для этого, как ни крути, были нужны продуктовые налоги с новых полей и огородов. Все это и вынудило двор с 743 г. передавать вновь освоенные земли в вечную частную собственность целинников. Правда, чтобы они слишком не увлекались приватизационными процессами, площади таких земель были ограничены в зависимости от социального положения и придворного ранга. Так высший придворный ранг позволял надеяться на 500 га, а простому смертному больше, чем на 10 га рассчитывать не приходилось.
Воодушевленные такой политикой двора столичная аристократия, большие буддийские и синтоистские храмы, да и местная элита принялись поднимать целину, руками, естественно, крестьян. Так стали формироваться вотчины, по-японски называемые сёэн. И надо прямо сказать,