Юра: – Придут, конечно. Когда деда вперёд ногами потащат. Времени мало осталось. Прошу тебя – придите вместе. Бабушка сырники им сделает, пальчики оближешь! Не арабский фалафель – малафель! А я им русские книжки почитаю.
Тимур: – Приведу обязательно! Может на выходные, если у компьютера их отобью. (Подошёл сзади, обнял отца за плечи) Смотрю на тебя и думаю порой, что так было испокон веку – человек всегда страдал больше всего от тех, кого больше всего любил. Это точно о тебе! Прости, отец, меня и не обижайся!
Юра: – Времени на обиды уже нет. Согласия бы достичь хоть немного. Что же мы живём как на вахте: сдал, принял, пришёл, ушёл. Семья наша осталась только на черно-белых фотографиях.
Тимур: – Да, батя, самое ужасное, что с этим надо согласиться. Помнишь, ты мне читал, когда я в третьем классе ангиной болел.
«Я – маленький, горло в ангине.
За окнами падает снег.
И папа поёт мне: «Как ныне
Сбирается вещий Олег…»
Юра (заморгав глазами): – Ты помнишь? Помнишь эти строчки? Сынок, это Самойлов. У тебя температура тогда была, а я наугад открыл книжку и не читал, а пел, как колыбельную, чтобы ты уснул. (Закрыл глаза рукой, читает):
Я слушаю песню и пла́чу,
рыданье в подушке душу́,
и слёзы постыдные прячу,
и дальше, и дальше прошу.
Тимур (подхватывает, читают вместе):
Осеннею мухой квартира,
дремо́тно жужжит за стеной.
И плачу над бренностью мира,
я – маленький, глупый, больной.
Прочли, замолчали.
Тимур (взял отца за руки): – Мне пора, батя, поставь галочку – четверг, сын явился. Жаль, мамы не дождался. Поцелуй её за меня. Продукты сложи в холодильник.
Юра: – Ты же знаешь, где её носит! Подрабатывает она – старушку выгуливает по четвергам. Выровняй по ранжиру свои отношения с Асмой, как старый солдат тебя прошу! Сделай погоду в доме! Мужик разводится – это белый флаг! Позорное отступление, проявление слабого характера и мальчишество!
Тимур: – Правильно, батя! На войне как на войне. Тут важно, кто её объявил. Она! И на своём убогом марокканском языке! Но только всё у нас будет, как говорят по-русски, «аколь беседер, отец!» Береги ногу, Сеня! Помнишь советское кино? Хорошо посидели.
Обнимает отца, выходит. Юрий сидит в глубокой задумчивости. Долго сидит. Потом с отвращением резкими движениями руки разматывает ногу, бинт швыряет на пол, шепчет ругательные слова.
Юра: – Кончен бал, погасли свечи. Давайте занавес! Старость это когда с протянутой ногой сидишь в ожидании запоздалой милостыни. Ты получил её. Греми алюминиевой