Казалось, я падал целую вечность. Один. В густой безмолвной темноте. Не зная куда. Потеряв счет времени.
Да уж, в другой раз не стоит дразнить некромага с потусторонним чутьем. Если, конечно, он не забыл дома кошачью голову с колдовским порошком. Урок на будущее: увидел ее в руках колдуна – лети подальше. Так сказать, чтобы твои потусторонние пятки сверкали.
Незримый сундук, куда меня сунули некромаги, обрекая на увлекательное падение в темноте, наконец-то разбился. Правда, я не сразу осознал, что звучный шлепок, подобный удару хлыста по коровьей заднице, ознаменовал приземление. Мгновение назад мрак все еще был густым как воск, а теперь передо мной простиралась равнина. Я словно прыгнул в глубокий и темный омут, скрывающий под толщей воды целый мир, невидимый снаружи.
Место, где я очутился, показалось знакомым. Полная луна серебрила листья одинокого дерева; звезды холодными огоньками мерцали на черном небесном полотне. Да, здесь царила ночь – такая же безмолвная, как покинутая мной бездна. Однако под ногами лежала твердь, что радовало несказанно.
Интересно, королевский гонец уже доскакал до Бар…
Кто-то точно хлестнул меня по щеке и испуганно, голосом капитана, который обнаружил течь на корабле посреди океана, крикнул в ухо: «Очнись, идиот! Пойми наконец куда тебя отправили! Посмотри вокруг!»
Я посмотрел. И понял, что до последнего момента словно находился во хмелю: ничего не понимал и ничего не видел. А тут – внезапно протрезвел. Но лучше бы я по-прежнему оставался с мутной от вина головой. Более того, согласен был немедленно вернуться в душную тесную темницу.
Каким-то чудом некромаги отправили меня в худший из моих кошмаров. Воистину, неведомы пути потустороннего мира.
Разглядывая себя, обретшего во сне плоть и поношенный балахон, я изо всех сил напрягся, стараясь проснуться. Но веки в реальности не желали размыкаться. Полгода назад достаточно было подумать о пробуждении, и я незамедлительно просыпался; увы, украденный, выпитый до последней капли редкий дар со временем утратил былую силу.
Я шагнул и ясно услышал, как внутри гнилого тела завозились черви.
Странно: по дряблой коже змеились трещины, обнажая кости моих рук, но боли не было. Ни боли, ни страха, ни сомнения – ничего. Настоящая жизнь давно вытекла из ран, подобно пойлу из пробитого кувшина. Теперь я был всего лишь куском мяса, закутанного в ткань рваного балахона. Больше ничем. Словно кокон, покинутый бабочкой. Пустой, как карман нищего, и одинокий, как это старое дерево посреди ночных равнин.
Я был проклят. Гуляющий по равнине ветерок сторонился меня; густая трава разбегалась бойкими волнами, как толпа перед невиданным уродом; казалось, даже червям было противно жрать мою плоть. В надежде покинуть собственный кошмар я вновь сосредоточился на пробуждении. Но добился лишь того, что черви завозились проворнее.
Каждый