Василий Иванович задумался. Только что он был готов торжествовать очередную победу, к которым привык, служа под командой Львова, но жестокие слова штабс-капитана заставили его взглянуть на ситуацию с другой стороны. И хотя эта сторона ему не больно-то нравилась, он не мог не признать правоту Львова. Надо бы отойти, но как оторваться от этих треклятых германцев? Да и куда бежать? Где теперь искать своих? Кто знает, сколько этих немцев и докуда они смогли добраться?..
Уланы снова поднялись в атаку. В этот раз пулеметчики экономили патроны и подпустили немцев поближе. Вместе с длинными, напористыми очередями почти в упор в наступающих полетели ручные гранаты, и атака снова захлебнулась.
На мгновение стрельба полностью прекратилась, и наступила какая-то странная, ненормальная тишина. Лишь где-то далеко бухали орудия да изредка вскрикивал какой-то тяжелораненый улан.
Внезапно Львов приподнялся на локте и прислушался.
– Чапаев, слышишь? – спросил он тихо.
Василий Иванович напряг слух и явственно расслышал топот множества копыт.
– Ну вот, собственно, и все, – все с тем же истерическим спокойствием произнес штабс-капитан. – Знаешь, что это такое?
Хотя унтер и догадывался, но почему-то отрицательно помотал головой.
– Это кавалерийский полк. Еще один. И идет к нам… – Львов усмехнулся какой-то мертвой усмешкой и хлопнул Чапаева по плечу: – Василий Иванович, ты песню «Врагу не сдается наш гордый „Варяг“» знаешь? Можешь запевать, потому что это – наш последний парад…
С этими словами он вытащил свой маузер, прищелкнул колодку и положил его рядом, потом поудобнее ухватил пулемет…
Уланы, как видно, тоже услышали подходящее подкрепление и снова рванули вперед. Пулеметы снова загремели, но боеприпасы к немецкому трофею уже заканчивались, поэтому подпоручик Полубояров приказал экономить патроны. Правильное решение, но не в такой ситуации…
Ободренные тем, что плотность огня упала, немцы бросились вперед. «Мадсен» яростно огрызался короткими очередями, ожесточенно хлопали трехлинейки, но с каждой минутой становилось все понятнее: русским не устоять…
Чапаев сунул набитый магазин своему командиру и вдруг услышал совершенно не подходящие к погонам штабс-капитана слова. Львов не пел, не кричал, а словно бы яростно выплевывал слова:
Это есть наш последний
И решительный бой…
Даже через грохот выстрелов уже доносился напористый тугой стук копыт. И вдруг…
«Шашки-и-и… ВОН!»
– Наши! – заорал, вскакивая, конопатый рыжий ефрейтор с Георгиевским крестом на груди. – Ура!
Борис Владимирович Анненков гнал своего жеребца Бокала, а в голове есаула уже считал варианты настоящий тактический компьютер. Полковник Рябинин прикинул возможные варианты развития немецкого наступления, и все эти варианты ему очень не нравились.
Движение кавалеристов