Последующие несколько дней проходят под пеленою слез на глазах. Впадаю в анабиоз, как молитву перед школой говорю про себя слова: мне все равно, мне все равно, все равно. Не выхожу из класса, вдруг увижу его. Терплю. Саму себя.
Дома бесконечно слушаю музыку, пытаюсь заглушить собственные мысли. Помогает плохо.
– Боже, что ты слушаешь? – сестра заходит и делает музыку тише, – знаешь, я в свое время так не страдал как ты, даже забавно за тобой наблюдать.
Не отвечаю.
– Ты что раньше ни когда не влюблялась?
– Нет, я читала.
Оказывается то, что я читала и рядом не стояла с тем, что я чувствую. Я просто морально и физически вымотана. Я действительно каждую секунду думаю о нем. Думаю о том, чем он сейчас занимается, где он, с кем он. Я не могу не думать.
Слезы и кровь все как обычно, будем сжигать мосты, мне безразлично, чем захлебнешься ты…[7]
Я понимаю, что это мои проблемы. Что с того, что я сохну по нему. Он не думает обо мне вовсе. В действительности маловероятно, что он со мной заговорит, обратит свое внимание. И все же… Почему-то когда мечтаешь, становится легче.
Я пытаюсь забыть его и приручить свое сердце. Ведь все бессмысленно, какой смысл так страдать? И вроде получается, когда его не видишь, когда гонишь от себя воспоминания, когда злишь на саму себя за глупое поведение, тогда почти веришь, что сможешь это сделать, отпустить.
Но судьба посылает мне страшное испытание – его улыбку. И все начинается заново.
Плетусь из магазина. Наушники сломались, и теперь нет возможности укрыться от мира вне моей комнаты. У меня и так по жизни все валится из рук, так теперь все еще и начало ломаться прямо в руках.
– Привет.
Поднимаю глаза. Не говори со мной, не улыбайся, не надо. Не делай мне больно.
– Можешь передать сообщение для сестры? Не могу ей дозвониться.
Киваю.
– Вечерника на Хэллоуин состоится в пятницу в Харбле, скажешь ей, ок?
Киваю. Для тебя я под поезд брошусь, если скажешь.
Смотрит серьезно. А я смотрю куда-то в сторону, мимо его плеча. Мне кажется, подними я глаза, то в них сразу можно прочитать всю мою боль. И безысходность.
– У тебя все нормально? – спрашивает он внезапно.
Нет. Ты мне очень нравишься, так что я боюсь за саму себя.
– Да, все хорошо, – пытаюсь выдавить улыбку, – просто голова с утра болит. – Для приличия тру рукой правый висок.
Он вдруг делает шаг ко мне, сокращая между нами расстояния, и трогает горячей ладонью мой лоб. Лицо тут же начинает пылать, я чувствую, как начинаю краснеть, и задыхаюсь от неожиданности.
Боже… дай мне сил…
– Температуры вроде нет.
– Ам, просто давление, наверное, скачет, – я смущенно отодвигаюсь.
Он склоняет набок голову, внимательно смотрит на меня.
– Скажешь сестре?
Я киваю.
– Береги себя.
Уходит. А у меня сердце бьется где-то в не меня. И так больно, внутри. И почему радостно, губы расплываются