В Конституции Российской Федерации отмечается: «Народ осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления» (ст.3). Представить в роли такого «органа государственной власти» весь народ как одну из форм человеческого сообщества просто невозможно. Вот почему «власть народа» чаще всего оказывается представительной демократией, при которой народ делегирует свои властные права соответствующим органам власти (законодательным, избирательным, судебным) и конкретным лицам (президент, канцлер, премьер-министр).
Суть представительной демократии хорошо выражена в «Декларации независимости США», где «отцы-основатели» Американской республики записали: «Мы считаем самоочевидным следующие истины: все люди созданы и наделены своим Создателем определенными неотчуждаемыми правами, среди которых право на жизнь, свободу и стремление к счастью. Для обеспечения этих прав учреждены среди людей правительства, чья власть зиждется на согласии управляемых».
«Народ в демократическом обществе есть субъект власти (это обстоятельство подчеркивается в конституциях всех демократических стран), но он одновременно и объект власти, поскольку, передав по доброй воле («согласие управляемых») выполнение властных функций соответствующим властным структурам, народ, общество в целом берут на себя обязанность подчиняться избранной им политической власти», – пишет, например, Татьяна Петрова. Следует признать, что подобное объяснение фундаментального парадокса демократии исходит из прагматических потребностей и на деле трактует народ в качестве объекта-источника, но вовсе не реального субъекта власти, что далеко не одно и то же. Получается, что принципы демократии осуществимы только при условии отказа от властных прав со стороны большей части народа. Собственно, приведенная выше цитата из Н. Хомски указывает именно на это следствие фундаментального парадокса демократии.
Совсем недавно широким признанием в России и во всем мире пользовалась и другая концепция демократии, связанная с учением Маркса о коммунизме и классовой борьбе как движущей силе истории. Согласно этой концепции, исторические формы демократии, как и всякой государственной власти, есть формы господства одной части общества (класса или нескольких классов) над другой частью общества. А классы, по Марксу, различаются прежде всего отношениями собственности на средства производства.
«История всех до сих пор существовавших