Бульдог кинулся к аппарату, схватил трубку… Поднес к уху, и она обожгла его. Он бросил ее на рычажки.
Первым вскочил с места Губошлеп. Он был стремительный человек. Но все же он был спокоен.
– Сгорели, – коротко и ужасно сказал Бульдог.
– По одному – кто куда, – скомандовал Губошлеп. – Веером. На две недели все умерли. Время!
Стали исчезать по одному. Исчезать они, как видно, умели. Никто ничего не спрашивал.
– Ни одной пары! – еще сказал Губошлеп. – Сбор у Ивана. Не раньше десяти дней.
Егор сел к столу, налил фужер шампанского, выпил.
– Ты что, Горе? – спросил Губошлеп.
– Я?.. – Егор помедлил в задумчивости. – Я, кажется, действительно займусь сельским хозяйством.
Люсьен и Губошлеп стояли над ним в недоумении.
– Каким сельским хозяйством?
– Уходить надо, чего ты сел?! – встряхнула его Люсьен.
Егор очнулся. Встал.
– Уходить? Опять уходить… Когда же я буду приходить, граждане? А где мой славный ящичек?.. А, вот он. Обязательно надо уходить? Может…
– Что ты! Через десять минут здесь будут. Наверно, выследили.
Люсьен пошла к выходу.
Егор двинулся было за ней, но Губошлеп мягко остановил его за плечо. И мягко сказал:
– Не надо. Погорим. Мы скоро все увидимся…
– А ты с ней пойдешь? – прямо спросил Егор.
– Нет, – твердо и, похоже, честно сказал Губошлеп. – Иди! – резко крикнул он Люсьен, которая задержалась в дверях.
Люсьен недобро глянула на Губошлепа и вышла.
– Отдохни где-нибудь, – сказал Губошлеп, наливая в два фужера. – Отдохни, дружок, – хоть к Кольке Королю, хоть к Ваньке Самыкину, у него уголок хороший. А меня прости за… сегодняшнее. Но… Горе ты мое, Горе, ты же мне тоже на болячку жмешь, только не замечаешь. Давай. Со встречей. И – до свиданья пока. Не горюй. Гроши есть?
– Есть. Мне там собрали…
– А то могу подкинуть.
– Давай, – передумал Егор.
Губошлеп вытащил из кармана и дал сколько-то Егору. Пачку.
– Где будешь?
– Не знаю. Найду кого-нибудь. Как же вы так – завалились-то?..
В это время в комнату скользнул один из молодых, белый от испуга.
– Квартал окружили, – сказал он.
– А ты что?
– Я не знаю куда… Я вам сказать.
– Сам прет на рога, – засмеялся Губошлеп. – Чего ж ты опять сюда-то? Ах, милый ты мой, теленочек мой… За мной, братики!
Они вышли каким-то черным ходом и направились было вдоль стены в сторону улицы, но оттуда, с той стороны, послышались крепкие шаги патруля. Они – в другую сторону, но и оттуда раздались тоже шаги…
– Так, – сказал Губошлеп, не утрачивая своей загадочной веселости. – Что-то паленым пахнет. А, Егор? Чуешь?
– Ну-ка, сюда! – Егор втолкнул своих спутников в какую-то нишу.
Шаги с обеих сторон приближались…
И в одном месте, справа, по стене прыгнул лучик сильного карманного фонаря.
Губошлеп вынул из кармана