Карибский брак. Элис Хоффман

от тех сверкающих первых поселенцев, которые принесли сюда свет Луны. Мы все делали вместе с Жестиной и часто помогали Адели, лучшей кухарке на всем острове. Кухня, где трудилась Адель, была моим вторым любимым местом после библиотеки. Наша еда состояла из традиционных блюд Старого Света – тушеного мяса, супов – но Адель добавляла к ним выращенные в нашем саду продукты: папайю, бананы, розмарин, сок лайма. В тех случаях, когда мамы не было дома, Адель часто готовила на ужин рис с фасолью и жареным мясом моллюсков, которое надо было заранее хорошенько отбить. К ленчу обычно подавалось местное кушанье фонджи – каша из кукурузной муки, считавшаяся у нас пищей бедняков. Фирменным блюдом Адели был десерт из манго, тамаринда, крыжовника и сахара. Мы с Жестиной хватали его руками, радуясь, что нет мамы, которая запретила бы подавать подобное у нас за столом и тем более есть без столовых приборов «как свиньи», по ее выражению.

      Некоторые местные жители говорили, что отцом Жестины был мужчина из нашей конгрегации. Имя его не называли, но я подозревала, что он богат. Хотя Адель была служанкой, денег у нее было достаточно, чтобы жить в собственном доме около гавани. Этот мужчина никогда там не появлялся, Жестина ни разу не видела отца и не знала, как его зовут.

      – Так лучше, – объясняла ей Адель. – Чего не знаешь, о том не проговоришься.

      Жестина соглашалась с матерью, но я была слишком любопытна, чтобы удовлетвориться этим. Я всматривалась в лица мужчин нашей конгрегации, пытаясь найти в ком-нибудь из них сходство с Жестиной. Я была уверена, что Жестина наполовину еврейка и, стало быть, мы с ней сестры.

      Дом, где жили Адель с Жестиной, был построен на сваях. Даже во время прилива, когда вокруг была вода, она не попадала внутрь дома. Когда я заходила к ним в гости, приходилось прыгать через лужи. В них иногда томилась в ожидании прилива какая-нибудь морская звезда. Их широкая веранда была сложена из деревянных планок, и сквозь щели между ними было видно синее море. Некоторые предметы их мебели были изготовлены из местного красного дерева и обиты кожей и мохером, другие – например, резной комод – привезли из Франции. На столе лежала кружевная дорожка, гостиную освещали керосиновые лампы, и по вечерам их дом был похож на фонарик или установленный на берегу бакен.

      Не помню такого случая, чтобы кто-нибудь попрекнул Жестину тем, что у нее не было отца. Многие росли без отцов и не знали их имен. Метисам, у которых были белые отцы, давали свободу, не называя отцов по имени, и таких было больше половины цветного населения. И все же я была рада, что у меня есть отец, Мозес Монсанто Помье, уважаемый член общества и успешный бизнесмен, которым я гордилась. Хорошо, что мне не надо было вглядываться в лица мужчин, отыскивая черты, связывающие нас кровными узами.

      Жестина же никогда не пыталась искать в мужчинах сходства с собой, хотя я все время побуждала ее к этому. Она говорила, пожимая плечами, что у нее есть мать и этого ей достаточно. Она была осмотрительна и добра, а я любопытна и бесцеремонна.