«Я никогда ни в чем не была виновата. Это система!»
Водитель ушел с основной дороги, чтобы не пыхтеть через всю Калашовку. Колеса месили проселок, машина плыла, угрожающе висла над откосами.
Вездеходов на всех не хватало. Российской техники было мало, а качество трофейной поражало воображение и вызывало дикий смех с привкусом горечи.
Из-за леса выплывали западные предместья райцентра, когда-то славящегося своим промышленным потенциалом. Над городом по-прежнему возвышались трубы металлургического завода, но дымила только одна. В трех цехах бывшего гиганта ремонтировалась техника. Трудоустроиться туда для местных жителей было так же престижно, как попасть в корпорацию «Эппл».
Город был чудовищно растянут частным сектором. Высокие дома стояли только в центре. Там даже торчали две свечки, пережившие четверть века независимости и процветания, а также попадания артиллерийских снарядов.
Через минуту машина уже катила по частному сектору. Водитель, местный парень, постоянно выискивал короткую дорогу, лез в какие-то щели, срезал путь по пустырям и гаражным кооперативам. Экономия горючего дошла до абсурда.
Весть об атаке на аэропорт, похоже, облетела городок. Улицы были пусты. Над обшарпанными заборами торчали голые кустарники и плодовые деревья.
Дороги оставляли желать лучшего. Дыры в асфальте были засыпаны чем попало, заложены кирпичами. На что-то большее у властей не было денег.
Городок никогда не славился обеспеченностью жителей. Здесь отсутствовали живописные реки, озера, зато с лихвой хватало промышленной гари, мрачных заводских корпусов за уродливыми бетонными заборами, лязгающей техники.
Частный сектор хирел, люди жили небогато, особенно сейчас. Безработица достигла устрашающих размеров. Грабежи и воровство становились обыденностью. Полиция и дружинники работали на износ. Многие мужчины шли в ополчение – там хоть кормили и давали паек.
Временами появлялась информация, что в город проникают группы бывших зэков, науськанных украинскими властями. Дескать, грабь, убивай, демократия все спишет, а потомки оценят.
Людей для патрулей катастрофически не хватало. Нередко этим занимался даже спецназ, в обязанности которого в спокойное время входила охрана штаба бригады и важных лиц из руководства.
В бревенчатом здании штаба, где до войны располагалось что-то спортивно-юношеское, было шумно и суетно. Бегали люди, кто-то ругался. Постоянно подъезжали и отходили машины. В коридоре плакали какие-то женщины.
О геройстве спецназа народ был в курсе. На бойцов люди посматривали с уважением.
Командир бригады полковник Мищук пребывал в недельной командировке в Донецке. По альтернативной версии – в Москве. Начальник штаба подполковник Былинский тоже отсутствовал.
Дежурный развел руками. Мол, уехал, жутко ругаясь. В последний раз звонил четверть часа назад из аэропорта, упражнялся в изящной словесности, требовал письменного отчета от капитана