С отрога Геликона. Михаил Афинянин

иметь союзников в Пелопоннесе, но теперь, когда у них в составе области есть Орхомен и с ним большое число миниев, союз с северным соседом для Фив куда важнее, ибо многие южные минии имеют родственников на севере. Затем, Сфенела волновали связи Фив и Кекропии. Амфитрион заверил его, что поставка луков была осуществлена усилиями одного частного лица, имя которого должно быть ему, Сфенелу, известно. Сфенел подтвердил, что располагает сведениями о Феспии. Далее, царь Тиринфа поинтересовался о том, правда ли, что Креонт решил не передавать власть потомку Кадма, а сделать после себя правителем Геракла. Когда же в ответ Амфитрион сказал, что это чистая правда и заметил, что царь Тиринфа, несмотря на значительную удаленность, хорошо осведомлен о фиванских делах, Сфенел встал и, подойдя к Гераклу, пожал ему руку. На этом переговоры были завершены. Юный герой все внимательно слушал. Лаодамант откровенно зевал, ибо плохо спал ночью.

      Во время обеда не произошло ничего примечательного. После трапезы гостей повели на стены. Сфенел с гордостью показывал новые укрепления, сделанные по его приказу. Амфитрион напоминал о том, как все было раньше и что делалось на его памяти. А вечером для гостей был устроен пир, на котором Амфитрион познакомился с тиринфскими военачальниками и убедился в правоте отца: свое дело они знали хорошо.

      Для троих юношей царь приказал накрыть отдельный стол: Лаодамант, Эврисфей и Геракл возлежали в небольшой комнате. Сын Сфенела принялся с увлечением рассказывать о Крите, о богатствах его дворцов, с которыми ни в какое сравнение не идут ни микенский дворец, ни тиринфский. Рассказывал он и о куда более дальних плаваниях, когда в течение нескольких дней кругом не видно ни одного острова и вообще никакой земли. Где-то далеко на западе, говорил он, нашли они большой остров, горы на котором полны меди. Во всяком случае такого обилия рудознатцы не видели больше нигде. На этом острове ему, Эврисфею, удалось однажды побывать, но еще дальше на западе есть столь же обильные земли, о которых он только слышал. Юных фиванцев завораживал рассказ сфенелова сына. В Фивах в те времена о таком, конечно же, и мечтать не могли. Геракл расспросил Эврисфея обо всем: сколько плыть до этого самого острова, какие земли встречаются по дороге, есть ли на острове туземный народ. Оказалось, что остров, по всей вероятности, совершенно безлюден. Эврисфей не мог сказать наверняка, потому что тиринфяне сами только-только начинали остров осваивать.

      Дальше речь зашла о вине и о способах приготовления пищи. Этот разговор с удовольствием поддержал Лаодамант. Он похвастался перед Эврисфеем угрем из Копаиды, – такого лакомства действительно в Пелопоннесе не знали. В свою очередь сын тиринфского царя заметил, что у них лучше, чем где-либо, умеют делать козий сыр. Лаодамант охотно признал это, взяв с тарелки очередной белый кубик и запив вином. Не обошел Эрисфей вниманием и то, что делал Геракл у Феспия. Тут фиванцы впервые узнали о том, какая молва пошла по свету об амфитрионовом сыне и изумились. Эврисфей