– Да, правда, – сказала она, пристально поглядывая на герцога, – у меня есть тайна с капитаном.
– Вы сами признаетесь! – закричал герцог.
– Поневоле признаешься, когда от вас ничего нельзя скрыть.
– О, – прошептал герцог сквозь зубы.
– Да, я ждала барона Каноля, – спокойно продолжала госпожа Лартиг.
– Вы ждали его?
– Ждала.
– И смеете признаться?..
– Смею. Знаете ли вы, кто такой Каноль?
– Хвастун, которого я жестоко накажу за его дерзость.
– Нет, он добрый и честный дворянин, и вы станете по-прежнему покровительствовать ему.
– Ого! Ну, этого-то не будет! Клянусь!
– Не клянитесь, герцог, по крайней мере, до тех пор, пока не выслушаете меня, – сказала Нанона с улыбкою.
– Говорите же, но скорей.
– Вы, все знающий, все замечающий, неужели вы не заметили, что я беспрестанно занималась Канолем, беспрестанно просила вас за него, выпросила ему капитанский чин, денежное пособие на поездку в Бретань с господином Мельерэ и потом еще отпуск? Неужели вы не заметили, что я беспрестанно заботилась о нем?
– Сударыня, это уж чересчур!
– Позвольте, герцог, подождите до конца.
– Чего мне еще ждать? Что вы можете еще прибавить?
– Что я принимаю в бароне Каноле самое нежное участие.
– Я знаю!
– Что я предана ему и телом и душою.
– Сударыня, вы употребляете во зло…
– Что буду служить ему до самой смерти, и все это потому…
– Потому что он ваш любовник, не трудно догадаться.
– Нет! – закричала Нанона, схватив дрожавшего герцога за руку. – Потому что Каноль брат мой!
Руки герцога д’Эпернона опустились.
– Ваш брат! – прошептал он.
Нанона кивнула головою в знак согласия и улыбнулась с радостью.
Через минуту герцог вскричал:
– Однако же это требует объяснения!
– Извольте, я все объясню вам, – сказала Нанона. – Когда умер отец мой?
– Теперь уж месяцев восемь, – отвечал герцог, рассчитав время.
– А когда подписали вы патент на капитанский чин барону Канолю?
– Да в то же время.
– Две недели спустя, – сказала Нанона.
– Очень может быть…
– Мне очень неприятно, – продолжала Нанона, – рассказывать про бесчестие другой женщины, разглашать тайну, которая становится нашею тайною, слышите ли? Но ваша странная резкость принуждает меня, ваше поведение заставляет меня говорить… Я подражаю, вам герцог: во мне нет великодушия.
– Продолжайте, продолжайте! – вскричал герцог, который начинал уж верить выдумкам прелестной гасконки.
– Извольте… Отец мой был известный адвокат, имя его славилось. Назад тому двадцать лет отец мой был еще молод, он всегда был очень хорош