Я еще ребенком боевая была. В школе все просила книжки про пиратов, про капитанов. С мальчишками мы обычно в моряков играли. Плавали по островам, встречались с индейцами, я всегда капитаном была, мне даже фуражку морскую с кокардой подарили. Научили честь отдавать. Я требовала, чтобы мальчишки тоже мне честь отдавали, я ведь капитан. Отдал честь? – стой, я проверю, может, ты обманываешь…
Папа с мамой намучились со мной. Я строптивой росла. Чуть что не по мне… Несколько раз из дома убегала. Вы так, вот и я так. Я вам не нужна, а вы мне и подавно не нужны. Без вас проживу. Шла, куда ноги вели.
Однажды в мороз забралась аж до ЦПКО, забилась на эстраде в уголок под навесом. Там и провела вечер и часть ночи. У меня биток свинцовый был. До полуночи колотила им по монете – перевернется, не перевернется, орел – решка.
Милиционеры обрадовались, когда меня отыскли – вот она, жива, жива… Не трогайте меня, не трогайте! Не имеете права. Я к ним не пойду, ну и что, что родители, не хватайте, не тяните… Но они нашли подход – даром, что менты – не тащили, сели рядом, дали горячего из термоса, руки растирали, разогревали дыханием, я и согласилась.
Родители, конечно, напугались тогда, плакали. Может, они и неплохие – не алкаши какие-нибудь. Мне кажется, они не любили меня, даже тяготились. Мы, конечно, тяжело жили, отец – рабочий в совхозе, мать – медсестра, домик у нас небольшой в Токсово, корову держали, собака – само собой, а я – какой я им помощник? Может, и не тяготились – когда им было заниматься мной? Как меня в школу отправлять? Да и не смогла бы я в обычной школе – слепая, да еще и слышу плохо. На улице и так надо мной дети смеялись. Вот и отдали в интернат для детей с ограниченным зрением. А я обиделась. Решила так: не было у меня родителей, пусть и не будет никогда. Воспитательница спрашивает – кто твои папа и мама? Отвечаю: сирота я, нет у меня никого.
А сейчас-то они звонят. Давай увидимся, дочка. Увидимся – как я могу «увидеться» с ними? Конечно, я теперь самостоятельная. Известность. Меня по радио, по ящику показывают. Иностранцы. Встречи по линии общества слепых.
Ну, все, выбралась из метро. Так, теперь по ступенькам вниз. Где здесь может быть автобус?
Вероника
Какая досада! Все одно к одному. Эта экзема на ноге все больше и больше, и главное – так близко к интимному месту. Все ближе и ближе.