Я чувствовала, что теряю силы. Перед моим лицом уже маячили две сиреневые маски, дьяволица раздваивалась.
– Но гарантии… – Я едва говорила, и голос мой звучал где-то в глубине моего тела.
– Да о каких гарантиях ты говоришь? Тебе ли в твоем положении чего-то требовать?
– Что я вам сделала?
– Не дави на жалость, я этого не люблю. Свою порцию счастья, невероятного, огромного, ты уже получила. Ты пожила, ты сполна получила наслаждения, признания. Природа наградила тебя щедро, как никого. Хватит.
Я оглянулась. Солнечный свет, заливавший спальню, казался зеленоватым от листвы деревьев за окнами, белые стены были расписаны розами и глициниями. Мне показалось, что где-то я уже видела эту роспись, эти розы. Но в этой спальне я ни разу не была, конечно. Но роскошь, окружавшая меня, просто подавляла. Кто, кто стоит за этим злодейством? Не какая-нибудь завистливая марамойка, безголосая курица, нет. Крупная фигура. Мужчина, выполнивший желание своей любовницы, женщины неординарной, находящейся в близком мне круге. Но кто? Кто? Кто она, эта женщина? Миллион евро. Да не нужны им мои деньги. Одна спальня обошлась хозяевам в этот самый миллион. Им нужно другое. Сломать меня. Уничтожить. Сделать так, чтобы смерть стала избавлением от невыносимой душевной боли.
– Почему я не помню ничего?
– Хочешь освежить в памяти? – И эта тварь повернулась, чтобы взять с ночного столика ноутбук, при помощи которого несколько минут тому назад демонстрировала мне фильм.
– Нет, прошу тебя… Не надо, умоляю, – рот мой говорил сам, словно без моего участия, помогая моему сознанию. И это было очень странное ощущение.
– Не помнит она. Когда-нибудь все вспомнишь и пожалеешь об этом!..
– Кто они, кто эти?..
– А тебе не все равно?
– Я могу уйти?
– Конечно! Вот прямо сейчас и отправляйся!
– Как я смогу передать деньги?
– Мы тебя найдем. Личность ты известная. Международного, так сказать, масштаба. Ровно через сутки жди звонка.
– Но у меня нет телефона.
– Ты найдешь его на своей квартире.
– Как долго меня не было дома?
– Неделю.
– Меня ищут?
– Не знаю. Должно быть. Меня это не…
Она была груба так, как может быть груба женщина, жизнь которой была полна мерзости.
Она могла обманывать меня во многом, кроме одного: все то, что произошло со мной за эту неделю, было правдой. Об этом мне говорило мое истерзанное тело, разбавленная отравой кровь, кровотечение, отсутствие памяти. Ну и фильм, конечно. Я собственными глазами видела себя, крупным планом…
И самое страшное заключалось в том, что как бы быстро ни достала я деньги, со мной было все кончено. Мне оставалось только одно – спасаться физически. И поскольку мне позволено было покинуть