Уже в 1940 г. Черчилль выразил серьезнейшие опасения по поводу того, что немцы могут создать единое европейское экономическое сообщество. Министр экономики Рейха Вальтер Функ прямо заявлял о необходимости создания экономически единой Европы (об этом пишет в своей книге «Сумерки Запада» К. Коукер), в чем его активно поддерживали бельгийцы, голландцы, французы. Гитлер в самом начале войны охарактеризовал ее не как просто германо-английский конфликт, а вопрос выражения общеевропейских интересов, т. е. создания Пан-Европы – это высказывание фюрера приводит историк Дж. Лукач в книге с красноречивым названием «Последняя европейская война, 1939-1941». И дело не только в том, что в свое время британцы поспособствовали Адольфу Алоизовичу на его пути к власти, чтобы использовать его потом, как в XVIII в. использовали Фридриха II (почему-то названного великим) Прусского. Дело и в неверной оценке Гитлером мирового развития и места в ней Британской империи – рушащуюся империю он считал фактором, придающим устойчивость миру (т. е. проецировал на середину XX в. ситуацию XIX в.); в неумении адекватно оценить подъем США (т. е. узкоевропейский взгляд на мир в эпоху, когда Европа уже по сути закатилась – Шпенглера надо было читать внимательнее).
Впрочем, не только у немцев, но и у русских с мировым ви́дением и «большой стратегией» было неважно. Как заметил в своих воспоминаниях Н. Е. Врангель, отец генерала П. Н. Врангеля – «чёрного барона», его «всегда поражало непонимание Европой и особенно Англией России. Там верили в миф, были убеждены, что у русского правительства существует какая-то планомерная иностранная политика (речь идёт о второй половине XIX в. – А.Ф.), что русский двор стремится сознательными шагами к точно намеченной цели. И, что ещё более странно, вслед за Европой эту легенду уверовало не только само русское общество, но и само беспочвенное русское правительство», хотя на самом деле ни плана, ни последовательности в русской политике не было.
Когда-то, прочтя эти строки, я задался вопросом, а был ли период, когда в русской внешней политике были «план и последовательность»? Таких периодов оказалось очень мало. Это 1920-е – 1940-е годы; это, пожалуй, 1770-е – 1840-е годы и то с оговорками. Англичане ошибались по поводу русской политики, поскольку судили по себе. Необычайно искусный в жизненной борьбе народ – так охарактеризовал их Е. А. Едрихин-Вандам. В предисловии я уже цитировал его мысль об искусстве мировой шахматной игры англосаксов, его предсказание того,