Наконец, возникший стон разбудил его и прекратил эти страдания. Годфри, с раскалывающейся от боли головой, перекатился по полу и обнаружил, что источник стона был в паре футов от него. Там бок о бок, скукожившись, лежали Акорт и Фултон, покрытые синяками и кровоподтёками, и стонали хором. Неподалёку, на каменном полу тюремной камеры, неподвижно распластались Мерек и Арио. Они тоже были сильно избиты, но по крайней мере, они все были здесь вместе и, насколько Годфри мог видеть, дышали.
Годфри ощутил облегчение вперемешку с отчаянием. Он был удивлён, что всё ещё жив после засады, свидетелем которой стал, удивлён, что финианцы не зарезали его на месте. Но в то же время он был опустошён, убит горем и чувством вины, осознанием того, что он завёл Дариуса и остальных в ловушку за воротами Волусии. Наивность его погубила. Как он мог быть настолько глуп, чтобы довериться финианцам?
Годфри закрыл глаза и помотал головой, желая забыть всё, что произошло ночью, желая всё переиграть. Он, сам того не подозревая, заманил Дариуса и его людей на бойню. Снова и снова в голове он слышал вопли людей, дравшихся за свою жизнь и пытавшихся спастись, и их эхо отдавалось у него в мозгу и не давало ни секунды покоя.
Годфри зажал уши ладонями в попытке заглушить стоны Акорта и Фултона, которых мучила боль от побоев и от ночи, проведённой на жёстком каменном полу.
Годфри поднял голову, весившую, казалось, тысячу фунтов, привстал и осмотрел своё окружение – тесную тюремную камеру, где были только он, его друзья и несколько незнакомцев. Он обрёл небольшое утешение в том, что, судя по мрачному виду камеры, смерть, а значит и избавление от мук, ждёт их совсем скоро. Эта тюрьма отличалась по виду от предыдущей, и больше была похожа на место временного содержания приговорённых к казни.
Вдалеке послышался крик заключённого, которого тащили прочь по коридору, и Годфри сообразил, что они и впрямь находятся в загоне для смертников. Он раньше слышал о казнях в Волусии и знал, что с первыми лучами солнца его и остальных выведут на спортивную арену, где добропорядочные граждане смогут насладиться тем, как их разорвут на клочки разифы, прежде чем начнутся настоящие гладиаторские бои. Вот почему их оставили в живых так надолго. Теперь всё встало на свои места.
Годфри кое-как поднялся на четвереньки и стал по очереди толкать своих друзей, пытаясь разбудить их. У него кружилась голова и болел каждый дюйм тела, покрытого синяками и шишками, и было больно шевелиться. Последним, что он помнил, было как солдаты