Книжник знал. Сумасшедший в Кремле приравнивался к опасному чужаку. Так повелось со времен, когда главной доминантой была борьба за чистоту генофонда. Отцы церкви предавали анафеме, а Боярская Дума навсегда вычеркивала безумца из кремлевских списков. Итогом было одно – изгнание. Семинаристу доводилось уже попадать в немилость, но признание чужаком не имело обратной силы.
– Меня изгонят? – тихо проговорил Книжник.
– Ну, почему же, сразу? Просто перестань привлекать к себе внимание. На какое-то время. Ну а потом… Князь вспомнит твои заслуги, я уверен…
– Вы не понимаете… – попятившись, тихо произнес семинарист. – Потом может быть поздно. Я знаю, кто может помочь спасти Зигфрида…
– Опять этот юродивый? – новый голос был глух и безлик и не было даже понятно, откуда он вдруг раздался. – Почему не гоните его? Всыпьте ему плетей!
Сбоку бесшумно выплыла тощая фигура в сером балахоне. Безликая, как и ее голос. Такова уж особенность служителей этой мрачной корпорации – кремлевского Тайного Приказа. Опричник, ревнитель внутренней безопасности, вызывающий у каждого нормального человека страх и отвращение вкупе с пониманием суровой необходимости такой службы. Ратники разом подобрались, сжали кулаки, неприязненно глядя на подошедшего. С Тайным Приказом у ратников давняя вражда. Кому приятно понимать, что такая вот серая крыса одним росчерком по бересте может сделать из тебя врага и преступника?
– Тайный Приказ нам не указ, – хмуро сказал старший ратник. Но сделал Книжнику знак: уходи, мол.
Сгорбившись, как будто его давило сверху само небо, Книжник уже собирался отправиться восвояси. Теперь уже окончательно ясно – никто не поддержит его замысла. Неужто, он и впрямь свихнулся? Говорят, сумасшедший не видит собственного безумия – это только со стороны заметно.
– Куда же ты, советник? – вкрадчиво позвал опричник. – Придется тебе прогуляться со мной!
Служитель Тайного Приказа принялся описывать полукруг, как будто хотел зайти Книжнику за спину. Парню это здорово не понравилось.
– Это еще зачем? – обернувшись, пробормотал он.
– Мы поможем тебе, – пообещал опричник. – Это наш долг помогать заблудшим душам…
Мерзкий холодок пробежал по сердцу. Трудно забыть «помощь» Тайного Приказа – до сих пор в памяти сырые каменные стены, ржавые решетки и запах тюремной безысходности. От этих воспоминаний ноги становятся ватными. Каменный мешок Тайного Приказа – страшнее смерти.
– Мне не нужна помощь… – сообщил семинарист.
– Поверь – нам лучше знать, что и кому нужно… – опричник сделал знак куда-то в сторону, откуда, очевидно, подбиралось такое же неброское с виду подкрепление. – Не дергайся – тебе же лучше будет!
Острое ощущение угрозы пронзило тело. Вот, значит, кто следил за ним! Если за него снова взялся Тайный Приказ – дело дрянь. И князь, видать, от него отвернулся. Стало быть, помощи ждать неоткуда…
Книжник