День восьмой. Том второй. Александр Владимирович Сиваков

Завтрак, обед, ужин, тихий час – каждый день… Представляю, как вам весело в таком месте работать. – Она хотела засмеяться, но издала звук, похожий на всхлипывание. – Поня-ятно, почему вы ребят так не любите. Сегодня мы с Викой отсюда уедем, и уже сегодня вечером у нас всё будет совсем по-другому. И ещё много раз всё будет меняться, и начинаться что-то новое. И у всех, кто здесь живёт, точно так же. А у вас так и останется – завтрак, обед, ужин, прыщавый Кудинов, толстая Брайцева, гадкая Тихонина… Не они, так кто-то ещё, намного хуже… Столики, тарелки, зеркала, забитые унитазы, сломанные карандаши, порванные книжки… Вы, наверное, просто мечтали провести всю свою жизнь в таком месте? Вы до самой смерти будете тут работать – и никогда, ничего у вас не изменится. Вас как Зинаиду Фёдоровну отнесут на кладбище – и все тут же забудут, что вы были. Уже на следующий день ни один человек о вас никогда вспоминать не будет, ни один ребёнок!

      Лицо Ольги Дмитриевны превратилось из обычного живого во что-то мёртвое, застывшее, напоминающее глиняную маску. Воспитательница повернулась и на подгибающихся ногах побрела к выходу. По пути она опрокинула табуретку и зацепила несколько кроватей, но даже не остановилась.

      Когда она ушла, дверь в группу осталась приоткрытой, а через минуту в умывальнике зашумела вода.

      Услышав это звук, Ирина очнулась от полубессознательного состояния, в котором пребывала последние несколько минут. Сейчас она едва бы смогла повторить всё, что говорила в последние несколько минут, словно эти слова кто-то вкладывал в её голову, а она просто открывала и закрывала рот.

      Вода в умывальнике перестала шуметь. Вскоре с силой хлопнула закрываемая в спальню дверь и отсекла лишние звуки.

      Ирина встала на ноги и не смогла удержаться, чтобы не одёрнуть простыню: некоторые привычки срабатывали совершенно автоматически. Кому теперь понадобится, чтобы кровать была заправлена аккуратно? Ольге Дмитриевне или кому-то из девчонок, кто будет эту кровать перестилать. И зачем им облегчать работу? А ещё интересно, кто теперь будет спать на этом месте?

      Она тихо, на цыпочках, стала пробираться к тому месту, где стояла кровать Вики. Она вдруг поняла, что впервые в жизни ходит по спальне, когда остальные спят. Некоторые девчонки в тихий час бегали в туалет или просто баловались, шныряя туда-сюда, а Ирина послушно лежала в своей постели, ждала, когда закончится тихий час, и в конце концов засыпала. До сих пор девочка была уверена, что никто, кроме неё, днём не спит. Теперь, убедившись в противоположном, немного удивилась.

      Девчонки спали, да ещё как! Разумихина, разложившая все свои вещи под кроватью, чтобы высохли, завернулась в одеяло, словно в кокон; даже во сне с её лица не сходило жалобное страдальческое выражение.

      Брайцева храпела так, что даже одеяло над ней приподнималось. Странно, что от этого храпа не просыпались остальные девчонки.

      Тихонина лежала в своей кровати на спине, тихо и неподвижно, словно принцесса в хрустальном гробу. Даже на её одеяле не было ни одной складочки.