– По какому же праву?
– А ты что, сам не догадываешься? У него на это лишь одно право – право деда наследного принца, будущего императора Японии!
Время и впрямь поджимало. Церемонию введения в сан наследного принца требовалось провести до конца декабря, иначе, если считать по-японски, в следующем году принцу стукнет два года – опасный возраст! (В каком бы месяце 1178 г. ни родился ребенок с первого января 1179 г. ему будет два года). Киёмори удалось настоять на своем, и пятнадцатого декабря вожделенная церемония свершилась, вызвав массу нареканий. Мало того, что он буквально заставил Госиракаву смириться со столь странной поспешностью, так вдобавок к этому провел церемонию не в усадьбе императора-инока, а у себя в Рокухаре. Неслыханное самоуправство! Учрежденная канцелярия наследного принца и его охрана сплошь состояла из людей Хэйси, изолировавших Токихито от дурного влияния извне.
Введение внука в ранг наследного принца придало дополнительный заряд энергии Киёмори, на радостях вознамерившегося отправиться в паломничество на Фудзияму в провинции Суруга сразу же после Нового года. С древнейших времен японцы с трепетным благоговением относились к этой горе, искренне считая священной. На ее вершине располагался синтоистский храм Сэнгэн дзиндзя, где поклонялись божеству, воплощением которого являлась сама гора, поэтому храм слыл самым почитаемым в Суруге. Киёмори прекрасно помнил, как в усадьбе императора-инока Тобы по совету преподобного Фудзи Сёнина, сотни раз восходившего на Фудзияму, усердно переписывались священные сутры, закопанные впоследствии на ее вершине. А Тоба ничего не делал просто так! Паломничество несомненно поспособствовало бы росту популярности Киёмори на востоке. Опираясь на авторитет Ицукусимы и Сэнгэн дзиндзя, он приведет в покорность моря запада и горы востока, и страна замрет под тяжкой дланью Хэйси. Что-то иное Киёмори уже не устраивало. Один за другим проходили Великое пиршество двух покоев, праздник Зеленых коней, мужское песенное шествие, а ему никак не удавалось выполнить задуманное. Сможет ли он благополучно взобраться на гору в ненастную зимнюю погоду? Как уберечь жизнь среди восточных варваров, способных на что угодно? К тому же владетель Суруги, Мунэмори, настоятельно призывал отца отказаться от рискованной затеи. В общем, Киёмори отложил на потом паломничество, так и не увидев двух красавиц в белых одеяниях, появлявшихся, если верить людской молве, на вершине Фудзиямы и грациозно исполнявших чудесный танец. Лицезревшему это действо небо даровало долгую и спокойную жизнь. Слава и почет ожидали потомство счастливца…
Киёмори не раз, наверное, пожалел о несодеянном.