Киёмори довольно давно познакомился с Ёримасой. Несмотря на заметную разность в возрасте они были близки по характеру и испытывали взаимную симпатию, поэтому Киёмори надеялся, что Ёримаса скорее решится вступиться за паломников, чем нападать на них. Интуиция не подвела Киёмори. Ёримаса не одобрял действий Нобуёри и Ёситомо, ибо считал, что в основе их кроется не борьба за справедливость, а корыстолюбие некоторых аристократов Фудзивара, пытавшихся использовать в своих интересах плохо разбирающихся в политических интригах самураев Гэндзи. Люди Ёримасы не проявляли никакого интереса к гонцам, снующим между отрядом Киёмори и Рокухарой. Их не только не арестовывали, но даже не останавливали для допроса.
Тем не менее, ожидалось, что Киёмори поведет отряд к задним воротам усадьбы, минуя самураев Ёримасы. Здравый смысл подсказывал именно такое решение. К этим воротам вела проложенная среди холмов дорога, по которой похоронные процессии, сменяя одну за другой, направлялись к унылому и печальному месту под названием Торибэно, столичному кладбищу. Однако все ахнули, когда Киёмори скомандовал двигаться к главным воротам. Когда дети указали отцу на эту ошибку, тот вспылил: «Не подобает витязям Тайра входить в собственный дом через черный ход, распугивая монахов, возносящих заупокойные молитвы. Разве за нами есть вина, лишающая нас права с высоко поднятой головой проехать через главные ворота? Сделай я по-вашему, сразу дам повод недругам усомниться в нашей чистой совести».
Завидев отряд Киёмори, воины Ёримасы выстроились в боевой порядок, перекрывая проход к усадьбе Рокухара. Впереди на белом коне восседал в блестящих доспехах