Но он по-прежнему молчит, и я продолжаю, сделав к нему пару шагов:
– Я расплатилась с тобой сполна. Я зашла пообещать тебе разговор с Синицыным и объясниться. Я ничего тебе не должна, Люков, а уж ты мне тем более. С иллюзиями надо расставаться, учеба на данном факультете мне не по плечу, и это факт. Мне на работу надо, в конце концов! – заявляю о себе еще раз после очередной затянувшейся паузы. – Иначе мне не на что будет жить! Ты слышишь?!
– Слышу, – невозмутимо отвечает Люков и просит, полуприказывая, – не кричи. Со слухом у меня все в норме.
На улице поздние сумерки. В кухне темно, и широкоплечий силуэт гибкой фигуры, словно абрис – финальный набросок художника, четко прорисовывается на фоне окна. На Люкове расстегнутая рубашка, свободные штаны и больше ничего. Его взъерошенные светлые волосы вновь свободны от банданы и падают волнистыми прядями на затылок, притягивая взгляд.
– Ты знаешь, что такое слово, Воробышек? Которое, как тебя, не поймаешь? – он поворачивается и смотрит на меня. – Которое, если дал, надо держать. И не важно, легко оно брошено, или вытянуто клещами, – говорит равнодушно. – Так знаешь?
Вопрос прозрачен, но подтекст его весьма туманный для меня. Так же, как черты лица Люкова, скрытые вечерним сумраком. Он слишком пафосный для прямого ответа и слишком неожиданен для оказавшейся на чужой кухне малознакомой девчонки. Я настораживаюсь и чуть клоню голову к плечу, пытаясь увидеть глаза парня.
– Ты о чем, Люков? – спрашиваю бесцветно, убирая из голоса краски бурлящих во мне эмоций.
– Догадайся, – бросает он, а я в ответ вскидываю бровь.
– Догадалась, – нехотя киваю. Задираю подбородок, поправляя очки. – Что ж, польщена, – честно признаюсь, удивляясь про себя самоуправству и напору декана. Спрашиваю в свою очередь: – И что я должна сделать в ответ на такой широкий жест с твоей стороны?.. Слово, данное Синицыну, можешь забрать назад, Илья, – великодушно разрешаю. – Это слишком. Ни я не стою такого участия декана, ни ты такого давления. Это моя проблема, и я уже жалею о том, что согласилась с рекомендацией Юрия Антоновича и обратилась к тебе. Извини. Честное слово, это вышло от безысходности и невозможности брать платные уроки у профессионального преподавателя. Но ты мне тоже не по кошельку и весьма скудным возможностям кармана, как я уже сказала. Поэтому, давай я просто освобожу тебя от данного обещания и сейчас уйду из твоего дома по своим делам. А завтра…
– Мне плевать, Воробышек, что будет завтра, – перебивает меня Люков. – И на твои дела – тоже плевать. Синицын смог получить с меня слово, значит, выбора у тебя нет. Впрочем, – парень отрывается от окна и подходит ближе, останавливается в шаге от меня, глядя колко из-под темных бровей, – как и у меня. Ты только тянешь время, птичка-невеличка. И свое, и мое.
– Но денег-то у меня нет! –