На войне после этого раздается резкий выстрел, и говорящий прерывается на полуслове, поймав пулю тем местом, которым говорил.
Да, не те времена… Ярослав помнил знаменитый приказ о заградотрядах. Самому ему, естественно, ощущать за спиной заградотрядчиков не приходилось – не тот уровень, однако о «героизме» сталинских чекистов он был хорошо наслышан. Но здесь, видимо, посчитав, что группа НКВД гораздо умнее оголтелой банды, чекисты промазали. И были в чем-то, наверное, правы. Откуда им было знать, что основную кучку головорезов Святого будет выводить из окружения боевой офицер, профессиональный разведчик, Герой страны? И будет выводить в направлении, которое заведомо считалось неприемлемым…
Когда выстрелы в Коломягах затихли, когда не стало видно даже дыма от догорающего саркофага Святого – пана Тадеуша, когда солнце окончательно рассеяло туман и утро вошло в свои права, Корсак лег на спину и, ощущая, как жар на спине начинает остужать ледяная утренняя роса, посмотрел в небо. Оно было омерзительно голубым, безоблачным и веселым, что совершенно не соответствовало ни времени года, ни его настроению.
– Курить будешь? – прохрипел Крюк, протягивая ему пачку «Беломора». Все шестеро сидели тесным кружком, кто-то хлебал из фляжки воду, кто-то ждал своей очереди и, не теряя времени, прикуривал. Послышался хруст и лязг – двое рядом с Корсаком с тяжелыми придыхами вскрывали ножами банки с тушенкой.
– Не курю.
– Тогда, может, выпьешь? – и в руки Корсаку сунули фляжку.
С жадностью приложившись к ней, Слава в первую же секунду понял, чем так страстно утоляет жажду его окружение. Спирт. Чистый медицинский спирт.
Сплюнув, Слава отдал фляжку обратно.
– Не пьет, не курит, – весело, почувствовав неожиданно наступившую свободу, хохотнул один из бандитов, – может, ты еще и на баб не лазишь? – и, довольный своей шуткой, расхохотался.
– Не, у него есть баба, – возразил ему другой. – Мне говорили, что даже очень недурная баба! Быть может, первая в Питере! Оглобля как приехал, так все про нее только и базарил! И сиськи добрые, и ножки точеные, и ротик такой, что…
Договорить он не успел. Корсак быстро дотянулся до «ППШ» сидящего рядом урки, одним незаметным движением молниеносно отсоединил от него тяжелый диск и резко – в воздухе раздался лишь хлопок его рукава – метнул его в сторону говорящего.
Послышался хруст, диск отскочив, упал в траву, и бандит с дымящейся меж пальцев «беломориной» рухнул на спину, прервав свою речь на полуслове.
Угодив в переносицу, диск вырубил бандита, из его расплющенного носа хлынули две струи крови.
– Да он, сука, перебьет нас всех! – и с этим криком двое из сидящих, выхватив ножи, бросились в сторону Корсака.
– Сидеть, сявки! – угрожающе прохрипел, абсолютно не двигаясь, Ярослав. – Перережу!.. Если бы не я, вы