Под чужим именем. Валерий Горшков

даром, Слава сразу же покинул университет и, зачем-то постоянно оглядываясь в поисках несуществующей слежки – откуда и с чего ей вдруг взяться? – поспешил к месту встречи с профессором, ощущая, как в его груди стремительно расползается предательский холодок, вызванный предчувствием скорых и кардинальных перемен, которые обязательно произойдут в его жизни после грядущей приватной встречи с Ботаником. В том, что Леонид Иванович, вопреки традиционной людской логике изо всех сил пытающийся казаться не лучше, а хуже, чем он есть на самом деле – этаким невзрачным мухомором, с кое-как заштопанной дыркой на штанине, – на самом деле является тем самым Мастером, о счастливой встрече с которым он, давно и неизличимо «болеющий» китайской борьбой самоучка, мог лишь мечтать, Слава уже почти не сомневался. На умело маскирующегося сумасшедшего с манией преследования преподаватель «дойча» точно не тянул. А значит, у Сомова есть веские основания вести себя именно так, а не иначе.

      Как вскоре выяснилось, интуиция Корсака не подвела.

      Леонид Иванович оказался единственным из преподавателей университета, который сразу же, с самых первых занятий, вызвал у юного студента-первокурсника неосознаные пока чувство расположения. Подобное испытываешь только к самому близкому тебе человеку. И как профессор, не только блестяще знающий свой предмет, но и, что гораздо более ценно, умеющий его подать, и как неординарная во всех отношениях личность. Разглядеть которую под умышленно надетой в качестве своеобразной маскировки личиной рассеянного и целиком замкнутого на своих безобидных тараканах в голове «книжного червя» смог бы только тот, кто умеет зреть в корень. Ярослав Корсак умел. Поэтому ничего удивительного, что в ничем, казалось бы, не примечательном, одетом неуклюже и старомодно, ни при каких обстоятельствах не повышающем голос и не теряющем самообладания Ботанике всегда тяготеющий к сильным, неординарным личностям Слава с первого взгляда увидел не только интеллект, но и скрытую огромную внутреннюю силу. Причем как духовную, так и чисто физическую. А замеченные им на руках Сомова характерные мозоли – от частых отжиманий на кулаках и работы с боксерской грушей без защитных перчаток – лишь подтвердили правильность первого впечатления и сделанных исходя из его выводов. Именно так, как Леонид Иванович Сомов, по мнению Славы, и должен выглядеть в повседневной жизни настоящий русский сэнсэй мало кому известной в Ленинграде древней китайской борьбы ушу…

      К месту встречи со Славой профессор – этакий вечно сутулящийся субтильный интеллигент-очкарик, в стоптанных ботинках и черном пальтишке на рыбьем меху, с потертым портфелем в руке – опоздал на семь минут. Встретившись взглядом с дожидающимся его студентом, профессор словно невзначай приложил указательный палец к губам и чуть заметно кивнул на с грохотом выползающий из-за поворота трамвай. Подождал, пока вагон, от обилия заклепок похожий на бронепоезд, остановится, помог женщине поднять коляску с ребенком и самым последним