– Да, есть немного. Одевайся, ужин стынет.
Он беззастенчиво слушал мои мысли и, не стесняясь, комментировал все, что считал нужным. Я же, сделав пару шагов внутрь, замерла и не могла себя заставить начать одеваться. Я просто не верила, что это реальность. Дикая. Сумасшедшая. Всего два часа назад я была на работе, а сейчас нахожусь в доме больного маньяка, где пообещали сделать меня счастливой, чтобы в дальнейшем съесть. Но какими методами?!
– Помочь?
Я снова стояла к нему спиной, поэтому шепот, вновь прозвучавший на ухо, едва меня не добил.
– Прекрати! – Я выронила вещи, дернулась, рывком обернулась и снова оказалась в его объятиях. На этот раз он ухватил меня за талию. – Ты больной! Нельзя добиться счастья так! Ты меня унижаешь! Ты меня злишь! Ты меня бесишь, в конце концов!
– Это хорошо. – Мужские губы изогнулись в ироничной улыбке, и, подавшись вперед, он заглянул в мои глаза так глубоко, словно пытался посмотреть прямо в душу. – Это очень хорошие эмоции, Анна. Сильные. Незамутненные. По-своему вкусные и определенно верные. И самое главное – ты не сказала, что я тебя пугаю, я тебя именно раздражаю… Как мило. Необычно. Уникально даже…
Его голос зазвучал тише и несколько интимнее. Серые глаза стали больше, а губы – ближе. Горячие руки жгли мою ледяную кожу словно два клейма. Почему-то бросило в дрожь… А он вдруг усмехнулся и тем же интимным шепотом спросил:
– Мне тебя одеть?
Что… Ах так?! Зло прищурившись, я выпалила:
– Да!
– Желание дамы – закон… – Усмешка его стала шире, а в глазах промелькнуло что-то такое, что меня испугало.
Действительно испугало. Он псих. Он точно псих!
– Я проходил медосвидетельствование буквально пару недель назад. Поверь, я абсолютно здоров.
Выпустив меня из рук, он наклонился и, перебрав лежащие на полу вещи, первыми взял трусики. Я никогда не считала себя ханжой, но сейчас краска стыда заливала мое лицо, шею и все тело.
– Ножку, пожалуйста…
Понимая, что необходимо подчиниться и закончить с этим как можно быстрее, я закусила губу, послушно подняла ногу, но едва не упала, и пришлось схватиться за первое попавшееся. За его плечи.
Позор… Какой позор.
Не став ничего комментировать, словно это было в порядке вещей, он абсолютно спокойно попросил:
– Вторую.
Затем начал поднимать руки выше и, наконец, надел на меня весьма неприличное нечто, которое, судя по всему, должно было заменить собой трусики. Никогда не любила красный.
– Тебе идет. Ты ведь наследница огненного рода.
Поджав губы от подобного неуместного напоминания, я старалась смотреть куда угодно, но не на него. Руки с его плеч я убрала сразу же, как только в этом отпала необходимость, а он все сидел на корточках и перебирал вещи.
– Так… да, это.
«Это» оказалось платьем. Нежно-розовым, шелковым, очень простого кроя – скорее, даже ночная рубашка,