В очередной раз заметив, что Раневская с трудом скрывает зевоту, Завадский укоризненно:
– Фаина Георгиевна, я говорю, а вы зеваете!
– Не смущайтесь, я всегда зеваю, когда мне очень интересно.
– Фаина Георгиевна, что бы я ни сказал, вы всегда против! Ну почему?! – восклицает Завадский после очередной стычки.
– Ну почему же всегда? В данном случае я с вами вполне согласна.
На очередное замечание о том, что не мешало бы бросить курить:
– Венера тоже курила…
Завадский озадаченно, после попытки вспомнить хоть одну Венеру-актрису:
– Какая Венера?
– Милосская.
– Кто это вам сказал?
Раневская пожимает плечами:
– А почему же ей мужчины руки отбили?
Завадский со злорадным удовольствием:
– И вам отобьют, Фаина Георгиевна!
Раневскую это ничуть не смутило:
– На памятнике? Пусть отбивают. Только поставьте сначала.
– Завадский больше не выбрасывает свой хлам.
– Почему вы так решили?
– Теперь весь хлам на сцене.
Завадский раздраженно:
– Вы все время выводите меня из себя!
Раневская недоуменно пожимает плечами:
– А зачем вы упорно возвращаетесь обратно?
Завадский:
– Фаина Георгиевна, почему вы меня не слушаете?!
– Чтобы не появилось желание возразить.
– У меня склероз – забываю вовремя проснуться на репетицию. Завадский не считает это уважительной причиной.
Завадский на собрании назидательно:
– Слово не воробей…
Раневская соглашается:
– Конечно! Оно голубь – нагадит, так нагадит!
Завадский с трибуны:
– Наша позиция твердая!
Раневская:
– Но гибкая.
Завадский в гневе во время очередной перепалки на репетиции:
– Фаина Георгиевна, возьмите себя в руки!
– Не могу. Боюсь задушить.
– Завадский хитрый, он меня в угол не загоняет, а заманивает, а потом разводит руками, мол, сами там оказались.
– Завадский любит, когда говорят правду в глаза, как бы она ни была льстива!
– Завадский неуязвим. У него на ахиллесовой пяте здоровенный мозоль.
– Фаина Георгиевна, возьмите свои слова обратно!
– Не могу! Вы ими уже попользовались.
– Зачем вы так подробно расспрашивали Завадского, видит ли он в отпуске сны?
– Хочу присниться ему и испортить весь отпуск.
– Если пьеса удалась – Завадский гений. Если провалилась – актеры и публика дураки.
Услышав о Завадском, что тот страшно злопамятный, не прощает никогда и никого:
– Неправда, себя он прощает всегда.
В ответ на очередную речь об искоренении недостатков:
– Недостатки