удобнее». Вероятно, так оно и было, но Тэсс не удавалось это проверить: в «Гнезде» (так называл мальчишеские апартаменты Ласкез) вечно царил беспорядок и стоял такой гвалт, что долго находиться там было невозможно. «Гнездо» напоминало скорее логово не очень чистоплотных волков. А вот «Нора» – комната старших девочек – почти всегда была убранной: и Тэсс, и все три ее соседки не любили беспорядок.

      Сейчас Мойра, Та́ура и Минди где-то гуляли. Это позволяло Ласкезу вольготно раскинуться поперек сестринской постели, подпереть стенку обутыми в тяжелые длинные боты ногами и без конца швырять свой дурацкий мяч. Впрочем, Мойра, Таура и Минди вряд ли стали бы прогонять самого красивого парня Крова. Вытянутые ноги, расслабленная спина, смуглая жилистая рука с длинными пальцами, то и дело сжимающими мяч, – даже в этой его позе было столько самоуверенного обаяния, что оно сражало почти любую девочку. Конечно же, кроме Тэсс.

      – Марч, – произнесла она.

      Самолет с ворчанием полетел наперерез мячу и поддел его носом, не дав вернуться в руку Ласкеза.

      – Умница.

      Брат зевнул и приподнялся на локтях. Его длинные черные волосы были растрепаны, кое-где в них виднелись перья из подушки Тэсс. На мяч Ласкез посмотрел без особого сожаления, после чего бросил ленивый взгляд на сестру:

      – Я понимаю, если бы ты сейчас читала или чертила. А так ты просто вредничаешь.

      – Даже если я не читаю и не черчу, я все равно имею право на тишину, – отметила Тэсс. – Или нет?

      – Или нет.

      Они опять внимательно посмотрели друг на друга – близнецы, мальчик и девочка, отличавшиеся только цветом глаз: у Тэсс они были серыми, у Ласкеза – голубыми. Марч приземлился на край кровати, и Ласкез начал разворачиваться, чтобы его лягнуть, но не успел: самолет проворно перебрался обратно на шкаф.

      – Если все, что ты построишь, будет таким же жалким и вредным, ты станешь первым Зодчим, которого повесят, – сообщил Ласкез.

      – Думаю, никому из тех, на кого я буду работать, не придет в голову привязывать колокольчики и банки к хвостам моих самолетов, – отозвалась Тэсс.

      Брат не удостоил ее ответом. Он поднялся и вытянул вверх руки, привстав на носки. Блаженно зажмурил глаза. Ласкез пропустил сегодня половину уроков, выспался и потому пребывал в прекрасном настроении. У Тэсс с этим было похуже. Она вернулась к разглядыванию туманного океана за окном. Кажется, неподалеку от прибрежных скал мелькнуло несколько рогатых голов китрапов.

      – Уплыть бы, – сказала она неожиданно даже для самой себя.

      – Да, – отозвался брат и тоже подошел к окну. – Уж я бы свободой воспользовался. Так воспользовался…

      – Этого бы нашел? – прищурилась сестра.

      Их взгляды опять встретились. Ласкез вздрогнул и мотнул головой:

      – Не только. А ты?

      – Маму. И папу, может быть.

      – Тэсси, мы в том возрасте, когда мама уже не нужна, а папа – тем более. – Он заправил за ухо длинную прядь.

      – Такого возраста нет, – возразила Тэсс. – Пусть ветра сменятся хоть триста раз.

      Они