Эти первые безмолвные свидания проложили тропу для тех любовных игр, которые приносили нам все больше наслаждения, а потому и встречи наши стали более частыми, особенно когда стало совсем тепло и в темных полях зазеленели всходы. Нужно было присматривать за новорожденными ягнятами и телятами, а также за работой в полях – все это позволяло мне практически не общаться с мамой и почти целыми днями отсутствовать дома. Но после того, как я заканчивала осмотр молодых животных или перевод овец на более высокие пастбища, где трава была более сочной и нежной, я могла заниматься чем угодно. Ральф знал несколько укромных местечек в лесу, за дальними полями, гораздо дальше, чем мы когда-то, шестилетними, вместе играли, а если шел дождь – к счастью, дождливых дней было немного, – мы встречались на старой мельнице, и над нашими распростертыми на старой соломе телами метались ласточки, уже кормившие птенцов. По голодному писку малышей я легко могла определить, сколько недель прошло с тех пор, как мы с Ральфом стали любовниками, ведь когда мы с ним встретились на мельнице в первый раз, ласточки еще только строили гнезда. Постепенно писк птенцов становился все громче, а однажды они, совсем окрепнув, вылетели из гнезда. Только тогда я заметила, что уже середина лета.
На самом деле мы с Ральфом совершенно не замечали бега времени, да и лето в этом году, казалось, будет длиться вечно, давая нам возможность проводить вместе жаркие полуденные часы. Похоже, сама земля вступила с нами в сговор, скрывая нас то в высоченных зарослях папоротника в общинном лесу, то среди густого подлеска в глубинах нашего парка. Природа словно улыбалась нам ласково и беспечно, и даже мой отец признался, что никогда еще на его памяти не было такого чудесного лета. Не иначе как древние боги нам помогают, сказал он, потому что сенокос можно начинать необычайно рано.
Конечно, то была магия древних языческих богов. И все мои теплые солнечные дни, все мои сны были полны Ральфом; он шел, горделиво ступая, точно некий темноволосый бог земли, и весь Широкий Дол вокруг него зеленел и расцветал. И я знала: это наша страстная любовь делает дни такими солнечными и длинными, а ночные небеса наполняет россыпью чистейших звезд.
В любовных играх мы становились все более умелыми и стремились доставить друг другу как можно больше наслаждения, но каждый раз, сливаясь в объятиях, по-прежнему испытывали некий благоговейный трепет. Мне казалось каким-то непрекращающимся чудом уже одно то, что я лежу рядом с Ральфом под этими раскачивающимися высокими деревьями или мы, свернувшись клубком, скрываемся в зарослях папоротника. Мы старались воплотить в жизнь все, на что было способно наше воображение; каждое свое желание