Все живое тянется к воде. Наш Казанова, ездивший в дальний угол старицы за сеном, встретил трех кабанов: «Видят меня, а из воды не выходят». Лошадь, жеребенок и сам мосластый, сгорбленный прелюбодей после дороги немедля полезли купаться. Мы купаемся весь день. Обсох – и опять в воду. Вода в заводях горячая, надо заплывать на середину старицы.
В лагере – нашествие ос. Интересуются арбузом, сгущенкой и рыбой. На уху и «жарёху», как говорит Казанова, рыбы хватает. Но не за тем ехали. Клев в целом ничтожный. Даже солнцелюбивая красноперка, живущая у самой поверхности в лопухах, куда-то девалась. Отводим душу разговорами о рыбалке. Охотней всего сейчас Мастера вспоминают зимние ловли. Записываю рассказ о том, как один из страдальцев жары вез из Монголии огромного замороженного тайменя и как в другом месте для ухи на бригаду людей пилили двуручной пилой «бревно» замороженной нельмы.
День на воде
Мне легче других. Плотва не ловится – ну и бог с ней. Из Петропавловки приехал друг, тоже фотограф, и мы собрались обследовать старицу. Лодку дал Казанова, и мы в два весла отправились по старице, куда глаза глядят.
Хороший был день. Белые облака стадами паслись в воде. Летали стрекозы, кружил над старицей коршун, то и дело путь наш, как пули из автомата, с брызгами пересекали выводки лысух.
Очарование старице придавали кувшинки и белые лилии. Их было много. Нагнувшись, в белом, изумительно красивом цветке мы обнаруживали пчел. На суше нектар цветов выпит был солнцем, и пчелы летали к воде.
У двух водяных цветов, желтого и снежно-белого, удивительные свойства. Кувшинка на ночь погружается в воду, а лилия сжимает розетку лепестков и становится на воде незаметной. Это мы наблюдали и раньше, но вот неожиданность: небо вдруг резко нахмурилось, чуть потемнело, и в десять – пятнадцать минут цветки вдруг сжались, перестали белеть на воде. Каков механизм этой метаморфозы – изменение атмосферы или же освещенности заставляет цветок сжиматься?
В одном месте мы услышали характерное «щурканье» резвых птиц. Они роем кружились близ старого дуба. Это были красивые долгоносые щурки, не любимые пасечниками. Но знаем: близко пасеки нет. Возможно, дикие пчелы? Пролезли по топкой крепи прибрежья к одиноко стоявшему дубу и увидели в нем дупло. Пчелы из него летали на лилии за нектаром, а щурки подстерегали их на пролете.
Всюду по старице – сухие деревья. Это жертвы вездесущей грибковой «голландской болезни», губящей только вязы. На одном дереве скрытно, до последней