– Так рано?
– Он нужен отцу.
Керис прошла к задней двери и выглянула во двор. Дождь заливал противный строительный мусор. Один из работников Элфрика складывал в тачку мокрые камни. Мерфина не было. Суконщица вернулась в комнату. Алиса предположила:
– Может быть, в соборе. Он делал дверь.
Действительно, Мерфин говорил об этом. Сгнила дверь северного портала, и подмастерье возился с новой. Гризельда добавила:
– Вырезает дев.
Дочь Элфрика ухмыльнулась и засунула в рот хлеб, намазанный медом. Это Керис тоже знала. Старая дверь была украшена резьбой, иллюстрирующей притчу Иисуса о мудрых и юродивых девах, рассказанную им на Елеонской горе, и Мерфин делал копию. Но в ухмылке Гризельды мелькнуло что-то неприятное, она будто смеялась над Керис, что та еще дева.
– Я схожу в собор. – Суконщица, кивнув, ушла.
Она поднялась по главной улице и вышла на лужайку. Когда проходила мимо рыночных лотков, ей почудился отвратительный запах. Может, показалось? Из-за Буонавентуры? Вроде нет. Девушка вспомнила шерстяные ярмарки своего детства и решила, что теперь стало малолюднее. Тогда монастырь был меньше, ярмарка располагалась за его пределами, и улицы загромождали нелегальные лотки – часто просто маленькие столики с безделушками. Плюс разносчики с подносами, жонглеры, предсказатели, музыканты, странствующие монахи, призывающие грешников к покаянию. Сейчас же ей показалось, что еще полно места для лотков. Буонавентура прав – ярмарка в упадке. Один торговец странно посмотрел на нее, и девушка поняла, что думает вслух. Плохая привычка: некоторые считали, что она разговаривает с духами. Керис пыталась отучиться, но иногда срывалась, особенно когда бывало тревожно. Дочь Суконщика обошла собор и остановилась у северного входа.
Мерфин работал в обширном портале, где часто назначали встречи. Будущую дверь вставили в мощную деревянную раму, которая ее удерживала. Позади в проеме виднелась старая – потрескавшаяся и осыпающаяся. Ученик плотника стоял спиной к Керис, чтобы свет падал на работу. Из-за дождя он не слышал шагов, и девушка некоторое время незаметно рассматривала друга.
Невысок, чуть выше ее. Большая умная голова на гибком теле. Некрупные руки острым ножом ловко снимают тонкую деревянную стружку. Белая кожа и копна рыжих волос. «Не сказать, чтобы красавец», – скривилась Алиса, когда Керис призналась ей, что влюбилась. Мерфин действительно не обладал броской внешностью брата Ральфа, но Суконщица считала, что у него удивительное лицо: неправильное, необычное, лукавое, веселое, – короче, как он сам.
– Привет.
Мерфин вздрогнул. Девушка рассмеялась:
– С каких это пор ты боишься привидений?
– Ты меня напугала.
Мерфин помолчал, затем поцеловал ее, но как-то напрягся. Хотя такое бывало, когда он с головой уходил в работу.
Керис посмотрела на резьбу. На двери были симметрично расположены по пять дев с каждой стороны: мудрые веселились на брачном пиру, а юродивые остались