Светлана кивнула и скользнула взглядом по худым длинным ногам мужа, торчащим из растянутых трусов. Белых с желтым пятном. Она ему стирать не нанималась! И так нашел себе бесплатную рабочую силу. Круглосуточную. Она отчетливо его видела сейчас без обычной наркотической приподнятости, которая помогает Светлане существовать с ним рядом. И понимать свою зависимость во всем. Он объявляет их двоих разными обществами, благотворительными фондами, себя везде называет генеральным директором или председателем. Все реквизиты для сборов – его. Счет на его имя. А комнаты у них разные. Когда он на ней женился, они пару раз переспали. Это все, на что его хватило. Он кончает от другого. Деньги. Кровь. Вой еще живых собак в завязанных мешках, когда их добивают палками. Судороги, рвота и моча после детилина. Это и есть чувственный мир ее мужа Жени. Когда он на нее натыкается в квартире, то вздрагивает. Она ему противна. Этому во всех отношениях недоделанному немужику. А она… Она еще не старая, здоровая баба тухнет рядом с ним и прокисает от отвращения и… вожделения. Куда же деваться.
Светлана резко развернулась всем своим пятьдесят шестым размером, сдвинула его тяжелым, как плита, окаменевшим от семейного счастья бедром. И пошла досыпать.
Глава пятая
Евгений
Евгений, близоруко моргая, смотрел вслед жене.
«Здоровая, довольно молодая, вроде бы чистоплотная женщина, если не считать, что мои вещи не стирает. Сегодня ночью чуть было к ней не пришел. Хотя бы снять возбуждение от того, что нам предстоит. А предстоит фактически слава. Но этот барьер… Этот барьер, которым является ее запах. Странно, но это трупный запах».
Евгений даже как-то сходил к сексопатологу. Тот выслушал, осмотрел, послал на обследование, вынес вердикт:
– По моей части отклонений не вижу. У вас есть потенция, могут быть дети. В принципе мы работаем с парами, когда у них возникают проблемы. Но в данном случае вам нужно начинать с другого специалиста. Сходите к психиатру. Трупный запах и прочие детали – это по его части. На мой взгляд, это пограничное состояние. Повторюсь, это не моя компетенция. Но грань переходят один раз. И состояние по ту сторону может стать стабильным.
Ничего более страшного этот специалист чужого грязного белья сказать Евгению не мог. Не хватало еще, чтобы он добровольно им отдал свою скрытую и открытую жизнь, свою редкую индивидуальность, которую он берег для особого случая, свое пограничное состояние, которое его самого более чем устраивает. Все гении за пределами их норм.
Евгений окончил МИФИ, был неплохим студентом, распределился. Но работать не смог. Его давили и убивали мозг бесстрастные и безгласные цифры, ему не был интересен результат. Даже деньги не так его занимали. Ему так мало нужно на самом деле. Он должен был додумать свою мысль. А на хлеб и молоко можно сдать бутылки, можно, в конце концов,