Когда мне исполнилось шестнадцать лет, папе всё же удалось заставить маму платить алименты, так как она до сих пор не принимала никакого участия в содержании её дочери. К тому времени наши отношения с матерью начали принимать странную форму – она пыталась быть моей подружкой. Она любила мне рассказывать о своих любовных похождениях и даже делилась довольно интимными проблемами, совершенно не задумываясь, какой эффект это может оказать на меня. Иногда она приглашала меня пойти с ней в кино или театр, и я соглашалась, но только из любви к кинематографу и театру. Мне не нужна была еще одна подружка, мне нужна была мать, но это была единственно важная для меня роль, которую она отказывалась играть.
Так я познала первый из семи кругов ада, который можно назвать «Ненужность». Основные вехи и образы этого круга – белые стены больницы, блуждание в лесу и закрытая дверь – остались в моем подсознании надолго, пустив глубокие корни в последующее восприятие окружающего мира.
Глава 2. Вина
Два враждующих лагеря по-прежнему жили на разных территориях, и нас отделяла от мамы всего лишь тонкая стена. В новой комнате было еще более тесно, и радость переселения длилась совсем недолго. Особенно недолго она длилась у папы – он по-прежнему был вынужден наблюдать фривольность бывшей жены. Я думаю, что этот немаловажный фактор повлиял на его решение вернуться в Москву и начать там всё сначала. Быстро был найден удобный предлог – его русскоязычные стихи трудно было опубликовать на Украине. Он просто сбежал, оставив меня в коммунальной квартире с двумя женщинами, ненавидевшими друг друга.
Теперь моим воспитателем была только бабушка. Бабушка была необразованной безграмотной женщиной – единственное, что она знала, это тяжелый труд с утра до вечера, – она всю жизнь ухаживала за чьими-то детьми, кого-то обстирывала или обшивала. У неё так же, как и у моей мамы, рано умер отец – ей было всего семь лет, и ее воспитывал отчим. Бабушка вышла из семьи, состоящей из двенадцати детей, и в шестнадцать лет она убежала из дома, потому что не выдержала методов домостроевского воспитания. Ее детство прошло в дореволюционной России, когда главным орудием воспитания за столом была деревянная ложка – дети больно получали ею по лбу, если не вовремя открывали рот или брали еду без разрешения. По каким-то причинам, о которых она никогда не рассказывала, бабушка была сильно обижена на свою мать, и они всю жизнь не разговаривали. Впрочем, она не разговаривала и с остальными членами своей семьи – многочисленными братьями и сёстрами. Несмотря на это, она назвала меня в честь своей матери – Татьяной. Я не помню, чтобы бабушка проявила какие-либо эмоции при получении письма от своей сестры Ираиды, в котором та извещала, что в возрасте 96 лет их мать скончалась.
Бабушка была замужем два раза, но, по ее же словам, не любила ни одного из своих мужей. От первого мужа она сбежала