По словам Меркель, то, что произошло в Крыму, было отделением, расколом, декларацией независимости, утвержденными на референдуме. После голосования Крым подал заявку на вступление в Российскую Федерацию, и Москва согласилась. Несмотря на обильную критику, можно заявить, что здесь существуют значительные отличия от насильственного захвата земель, как в случае с Кувейтом, потому с термином аннексии следует обходиться крайне осторожно. Я повторяю, это чрезвычайно важно, поскольку аннексия разрешает международному сообществу военное вмешательство.
Теперь о понятиях сецессии и референдума. Гражданский конфликт – это вопрос национального законодательства, а не международного права. Если каталонцы в Испании хотят отделиться, то тем самым они идут против испанского законодательства, но не противоречат международному праву. То же самое было в Шотландии, чей парламент только благодаря компромиссу с центральным правительством (точная формулировка запроса была продиктована Лондоном) смог получить законное основание для проведения референдума, состоявшегося в сентябре 2014 года. Отсоединение так и не состоялось из-за небольшого перевеса сторонников единства, составивших 55 % голосовавших. В любом случае, это не было вопросом международного права. Международное право не занимается вопросом сецессии. Поэтому отнеситесь скептически, если вам будут говорить, что международное право сецессию запрещает. Сецессия не является субъектом международного права, ее не разрешают и не запрещают. Ведь это логично и поддается в конечном счете довольно простому объяснению. Принципиальная разница между международным правом и национальным законодательством заключается в том, что законодательная и исполнительная власти в государстве действуют в едином направлении.
Государства сами задают правила и сами же следят за их соблюдением. Очевидно, что превращать свою собственную территорию в диспозицию – не в интересах государства. Поэтому сецессию невозможно разрешить.
Но