Возле парадного дворник дядя Федя сгребал уличную слякоть в аккуратную кучу и то уважительно поглядывал в сторону черной «Волги» с буквами «ЛЕБ» на номерном знаке, то с тревогой глядел в небо, разглядывая аэростаты в утреннем сумраке.
– С добрым утром, дядь Федь, – Андрей аккуратно придержал парадную дверь, не давая ей хлопнуть.
– Хорошо б, чтоб доброе, – вздохнул дворник. – Видал, сколько «колбасок» к утру в небесах прибавилось? Скажи, Андрюша, разве ж хотя бы раз диск за аэростатный тросик зацеплялся? Батька мне рассказывал, в сороковых случалось, ихние самолеты цепляли тросики и подрывались на подвешенных к тросам минах, но то ж были самолеты, а диски, они…
– Извините, дядя Федя. Спешу.
– Ага, беги. Меня прости – старый стал, вижу, что тебя ожидают, а с разговорами лезу. Прости старика.
– Да бросьте вы, дядя Федя! Какой же вы старик? Со службы вернусь – побеседуем, договорились?
Андрей побежал к «Волге», ему навстречу открылась передняя дверца, и, едва бегун плюхнулся в кресло рядом с водителем, молодой вихрастый парень за рулем, трогая авто с места, пробубнил сварливо под курносый нос:
– Как будто генерала дожидались. Бензин вхолостую переводили, пока он с дедком лясы точил. Как будто мы такси и…
– Не «с дедком» я «лясы точил», а перекинулся парой слов с пожилым, уважаемым человеком! – строго оборвал вихрастого водителя Лосев. – Ты лучше ответь: зачем гудел, клаксон мучил? Люди спят, о них ты подумал? Ребятишки, пенсионеры, кому на работу во вторую смену! Зачем их будить? Что, трудно по лестнице подняться и в дверь позвонить?
– Не ругайся, Лосев, – примирительно пробасил с заднего сиденья толстяк Панасюк. – Моя вина, задремал я, а как тормознули, с дури, с дремы и рявкнул – гуди, мол.
– Ой, извините, Тарас Борисович! Забыл с вами поздороваться.
– Извиняю. Долго мы до тебя добирались, Андрейка, а я две ночи не спал, и на дорогах сплошные объезды. Туда-сюда, вправо-влево, все перекрыто, болтанка, как на корабле. Сморило меня, раскис совершенно – о-ох-хо-хошеньки-хо-хо… – Панасюк смачно зевнул и по-собачьи замотал лобастой головой. – Бр-р… совсем развезло, будто спьяну.
– Тарас Борисыч, – Андрей расстегнул сумку, достал термос. – Возьмите, – повернулся к Панасюку. – Черный кофе, без сахара, как вы любите.
– О!.. – Могучая пятерня Панасюка схватила термос. – От удружил, Андрейка! – Мясистые пальцы ловко открутили колпачок-чашечку, торопясь вытащили пробку из зеркального горлышка. – О, как пахнет! Амброзия! Небось майор надоумил допингом затариться?
– Он.
– Ты его, Андрейка… ох! Ох, горячий!.. Ты его, Андрейка, майора нашего, недооцениваешь. Он мужик сложный, и ты с характером. Ты, герой-комсомолец, к нам попал по протекции, и он, майор наш…
– Не будем о грустном, – перебил старшего по