– Я перед тобой очень виновата, – прошептала Анатолия.
– Не начинай опять, – перебил ее Василий.
– Дай мне досказать, – взмолилась она.
Василий молча выслушал ее покаянный рассказ о внезапном кровотечении, о том, как она утаила это от Ясаман, как малодушно, чтобы выпроводить его из дому, согласилась на предложение съехаться, как потом не нашла правильных слов, чтобы переубедить его.
– Я знала, что ничем хорошим эта затея не кончится, но не смогла сказать тебе правду.
– Ты жалеешь о том, что мы вместе? – спросил Василий.
– Ну что ты! – Анатолия виновато зарылась лицом в ладони. – Я жалею о том, что усложнила тебе жизнь.
– Ты не мне жизнь усложнила, а себе. Если бы вовремя сказала про кровотечение, Ясаман бы знала, как тебя лечить.
– Она бы не стала лечить. Она бы попросила Сатеник вызвать карету скорой помощи. А я не хотела в долину. Я хотела умереть.
– Почему?
– Потому что устала жить.
– И сейчас этого хочешь? – спросил с горькой усмешкой Василий.
Анатолия расплакалась.
– Сейчас я хочу жить как можно дольше.
Василий подождал, когда она уснет, осторожно поднялся, накинул на плечи архалук, вышел на веранду. Магтахинэ ждала его у перил. В этот раз она стояла к нему не спиной, а лицом и была ровно такой, какой он увидел ее в день венчания – юной и красивой, в жемчужно-серебристой минтане и кружевной накидке, обрамляющей нежный овал лица. Она улыбнулась, но подойти ему не разрешила – подняла предостерегающе руку.
– Зачем ты приходишь? – спросил Василий.
Она не ответила.
– С того дня, как ты стала появляться, ей становится все хуже и хуже. Ты за ней приходишь?
Магтахинэ совсем