Дальше на запад степь постепенно ширится и дичает. Полосы пашен встречаются реже, уступая место просторным пастбищам. Стада сытых коров красноватой породы владеют землей. Фермы, совсем уже редкие, попрятались в балочки. Деревья над домами стали приземисты и походили уже на кустарник. Единственной открытой глазу постройкой были тут сиротливые ветрячки. Не слишком высокие, они все же исправно вертелись – ветра тут было вдоволь. Из земных глубин ветряки добывают для коров воду. Висконсин, лежащий у людных индустриальных мест, держит молочных коров. Тут же почти без присмотра ходят мясные стада.
Степные дикие травы цвели у дороги. То и дело справа и слева белели пчелиные пасеки. Казалось, прямо с машины небрежно накидали в траву ульи. Не слишком обильная химизация этих земель щадила пчел. И они работали тут вовсю.
Признаемся, наш «Торино» нанесла пчеловодству Америки некий урон, небольшой, правда. Мотор начал греться. И на ближайшей колонке нам сразу назвали причину.
– Вот посмотрите…
Весь радиатор залеплен был комарами, козявками, бабочками, но главным образом пчелами. Вдох пылесоса, и радиатор стал чистым.
– Обычное дело в наших местах, – сказал парень, очищая ветровое стекло от желтых медовых потеков.
За пару долларов впереди радиатора нам повесили сетку-экран. Это сберегало мотор, но пчелам, пересекавшим дорогу в Южной Дакоте, от этого легче не стало.
Восток Дакоты напоминает наше Придонье. Выпуская залетевшего в машину шмеля, мы вышли полежать на земле кверху лицом. Придонье!.. Блестели слегка пригнутые ветром травы. Парили птицы в просторном небе. И пахнуло… донником. Мы нашли эту травку с бисером желтых цветов. На Дону пахучий подсушенный донник добавляют в табак… Известно, запах сильнее всего пробуждает воспоминания. И в этот день нам казалось, что едем мы по знакомым местам, и вот сейчас, вон за той горбиной дороги, сверкнет на солнце донская вода…
Указатель автомобильной свалки.
И вода в самом деле сверкнула. Но река называлась не Дон, а Миссури. На одном берегу желтый бульдозер ворочал землю. На другом – ходили две черные лошади. Река текла в глинистых берегах и была неприветливо-диковата. Ни ветлы, ни хвороста в пойме, ни даже осоки. Тревожная рябь морщила воду, вызывая в памяти полотно Остроухова «Сиверко». Стайка уток низко пронеслась над желтоватой водой. Серый кулик клювом, похожим на шильце, тыкал в пенистый мусор, принесенный рекой на отмель. Мост… И мы уже едем в другой географической зоне Америки. Миссури – это граница Среднего Запада и Запада Дальнего. Полагают, сама природа считает эту границу законной и после Миссури резко меняет свой