– Братаны-докеры, романтики погрузочно-разгрузочных работ, все будет по-старому, не кипятись. Воткнемся в суть дела – новенькое только то, что теперь мы берем денег под аванс столько, сколько наобещаем выполнить погрузок. А обещать мы умеем, а?
Турусин скорчил лукавую мордочку. Послышались смешки. Турусин тут же вмиг сделался серьезным и продолжил печальным голосом: – Если, конечно, тебя нет на работе, то бригада, значит, меньше тонн перекидает. Так в одну смену, потом в другую – и что ж? Выходит, мы обманщики, деньги свои не отрабатываем. Денег нам следующий месяц не… Что? Правильно, сосите лапу… – Ты, это, брось свои ужимки, – мрачно оборвал его Иванов. – Что ты крутишь? Объясни народу конкретно. Да? – Иванов дернул головой, будто обращаясь к стоявшим за его спиной. – Граждане, по чепухе не надо шуму. – Турусин развел руками и сделал лицо свое глубоко расстроенным. – Конкретно? Так я вам и конкретно. Пор-рядок! – Турусин опять преобразился: вытянулся натянутой струной, холодный взгляд, жесткое лицо. Он выкинул вперед руку и сжал кулак. – Порядок должен быть. А мы все погрязли в бардаке. Железный порядок – и мы победим…
Самошкин уже отдышался, пока его заместитель давал спектакль. Тихим, усталым голосом он сказал: – Ладно, об чем базар, мужики. В новой этой системе что хорошо – кто хочет заработать, тот заработает. Введем на каждого учет тоннажа, по нему и платить будем. Вот.
Иванов опять перебил ехидным голосом: – Учитывать-то, кто будет? А-а? – Совет бригады будет учитывать, – буркнул Самошкин и сунул в губы уже истлевшую папиросу. – А-а, тогда заранее можно сказать, кто больше всех заработает, – засмеялся Федотов. – Теперь надо на работу со своими весами приходить, свой тоннаж завешивать. – Федотов! – прикрикнул Самошкин. – Ты лучше сиди и молчи. Твои прогулы, между прочим, я больше прощать не собираюсь. – Вот именно, – тявкнул вертящийся вокруг бригадира Толик Турусин. – Ка-а-кие прогулы? – Ты замолкнешь, или нет! – рявкнул на Федотова один из родственников Самошкина, то ли его кум, то ли свояк, прапорщик в отставке Утюгов. – Кто это придумал?! – громко, чтобы перекричать гвалт, спросил Володька Ильин, стройный поджарый парень, над которым посмеивались за его молчаливость и уважали за то, что легко работает, будто танцует. – А в других бригадах тоже так?
Самошкин махнул рукой и перестал что-либо объяснять. Нервозно ходил