– Понятно!
– Вот посмотри на нашу избушку!..
– Смотрю!
– И что видишь?
– Развалюху и трёх ебланов на лавках! У одного фингал под глазом!
– Ты слепец! Смотри лучше! Видишь? Во дворе камень, кто знает, может быть, на этом камне сам Глистос сиднем сидел, когда ему делать нечего было в Назарете, кто знает, ценная ли это вещь, если сам Глистос прикасался к этому камню задним местом? А? Вот и я так думаю! Ценная! Вот обломки машины! Может это «Порше» тринадцатиого года и на нём Глен Марч гонял на Марсовых Забегах в Мюнхене! Он там убился в конце концов насмерть, но не в этом дело! Кто знает! У нас тут тоже своего рода Паноптикум! Я думаю, нам надо устроить здесь музей «Свободных Путешественников и Естествоиспытателей»! Как тебе название, идёт?
– Не понял! По-твоему, двухголовые мартышки и четырёхголовые сиамские близнецы— это и есть самое ценное, что можно найти в мире? И ничего лучше в мире нет? Иссяк?
– Есть, конечно, но не в паноптикуме!
– А где? И зачем он тогда нужен?
– Думаю, что его выдумали Афроамериканские банкиры, все эти коцаные Ротшильды, долбаные Морганы, Вандербилды и ё… ные Рокфеллеры, чтобы потешаться и арестованного Зигнера по миру повозить, прежде чем по-тихому потом прикончить!
– Ну, уж, по-моему, лучше бы Зигнер над ними потешался, чем они над ним! Зачем Зигнеру Паноптикум? Он и без Паноптикума в искусстве шурупил, как немногие в мире! Знаешь, какая Европа сейчас была бы, если бы он победил? Рим времён расцвета! Мрамор, бронза и золото на улицах! Берлин был бы мраморным! А на Марсе была бы сейчас межпланетная станция «Адольф Зигнер»! Так зачем Зигнеру Паноптикум, если он сам – Пантеон?
– Ему он был ни к чему! Он больше любил заниматься опереттой, чем Паноптикумами! – Поясняю! Паноптикум – место, куда, к примеру, боялся попасть Зигнер после поражения Германии. Его хотели туда поместить его враги! Он боялся, что если он попадёт в руки врагов, его будут возить в клетке типа римские триумвираторы возили пленных индейцев в перьях и смоле, и показывать за деньги зевакам на ярмарках! А потом скальп снимут на Пикадилли Сёркус и повесят на придорожной английской сосне! И поэтому, когда не было выбора, сидеть ли ему в клетке и развлекать зевак и косноязычных английских шахтёров, всех этих долбаных кокни, которые едва языком вращают и только в пабе сиднем сидят, матерясь и посасывая тёмное Йоркширское пивко, так вот, когда у Зигнера был выбор, сесть ли ему в клетку, как предписали долбаные Черчилль и Рузвельт, или добровольно уйти из жизни, как герою, выбрал последнее, чем вызвал ужасный гнев зловонной Афроамериканской администрации и всех этих всуедолбаных, присноё… ных гунявых банкиров этой чёртоголовой ПсевдоАфроамерики, чёртовых