Летом высоко в горах
Плачет кукушка, —
Быть может, как я,
К небу возносит свой голос,
Томясь от бесплодной любви?..
…Я слов любви
Не говорил.
Лишь в сердце глубоко
Течет, не иссякая
Река любви…
…С тобою расстаюсь
И полнится сердце печалью.
Облаком белым
В туманной дали
Ты скоро растаешь…
Цураюки-философ размышляет о смысле бытия:
Да, сном и только сном должны его назвать!
И в этом мне пришлось сегодня убедиться:
Мир – только сон…
А я-то думал – явь,
Я думал – это жизнь, а это снится…
…Туман весенний, для чего ты скрыл
Цветы вишневые, что ныне облетают
На склонах гор?
Не только блеск нам мил, —
И увяданья миг достоин восхищенья!3
Цураюки прожил около 80 лет, умер в зените славы и в окружении почитателей своего таланта.
Идзуми Сикибу (ок. 976? —?) – еще одна блистательная придворная поэтесса эпохи Хэйян. Время сохранило истории о ее замужествах и романах с принцами, более полутора тысяч стихотворений, «Дневник», но не оставило ни точной даты рождения, ни настоящего имени (Идзуми – провинция, где служил отец поэтессы, «сикибу» – слово, образованное от названия Ведомства церемоний). Зато танка, написанные Идзуми, преодолели время, сохранили подлинные чувства и гармонию слов. Они легки и мелодичны, как жизнь этой женщины:
Всегда видеть тебя
Всегда ловить твои взгляды…
Ах, вот если бы ты,
Став зеркалом этим, ждал
По утрам моего пробужденья!
…Даже если тоска
Сердце мне разобьет
И оно разлетится сотней мелких осколков,
Ни в одном, даже самом ничтожном,
Не погаснет любовь к тебе4.
Акадзомэ Эмон (957—1041), подруга Идзуми, оставившая о ней воспоминания, сама была известным прозаиком и поэтом. После смерти мужа Акадзомэ стала возлюбленной правителя страны Фудзивара, около 1028 г. написала «Повесть о процветании», в которой рассказывалось о времени его властвования.
Родился новый жанр – историческое повествование. Образ правителя выписан мастерски, возвышенно, с обожанием истинно любящей женщины.
И по сей день на двух знаменитых людей Японии – Идзуми Сикибу и Фудзивара – потомки смотрят глазами Акадзомэ.
Лирическая поэзия Акадзомэ наполнена нежностью и печалью:
Был в мире ты,
И самый тяжкий путь
Не был тяжелым.
Но вот я одна, и покрыто росой
Мое изголовье из трав…
…Прошлой