На вокзальных часах остаётся одна минута.
Если б можно добежать до вокзала напрямик, то он ещё успел бы! Но как пробраться сквозь толпу? Не просунуться в её суету. Не переждать каждого. Люди льются как из ведра – плотной, настойчивой струёй.
Отчаяние. Кочка в болоте.
Внезапное тепло. Серые добрые пропасти глаз, пропасти покоя. В отчаянии ночи, сразу утро стронулось. Это возникла Умима.
Она ни на кого другого, только на себя похожа. Но она смутна, как сквозь синее сонное молоко.
Но ради неё ведь он живёт! А она, оказывается, ради него.
Она молчит и проходит – протекает мимо. Исчезая, тая, разливаясь. Но он то знает для чего она пришла. Сказать сказку покоя!
Но вокзал. Зал усталых запахов. Слипаются глаза билетных касс. Билет на следующий поезд. Вздох. Ушёл. Шёлк скользкий. Догонять!
Спех в вагоне. Сонное шершавое освешение. Сосущая синии щи бессоница. Пассажиры жирно сопя, тускло дремлют. Проводник метёт, поднимая мудрую тучу пыли. Спех сухо задыхается.
Наконец станция. Спех едва успевает выпрыгнуть.
Спех окунулся в останавившуюся реку глухой, мозглой, тёплой, плотной темноты. Из глубины высматривает Спеха станция, чёрная с жёлтыми глазами.
Но почему так темно? Хрюкнул рок. Хриплый, властно-захолустный полустанок вместо станции яростно-рыжей. Жирное жующее пепелище ожидания – труп ссор огня.
Сменолиц:
– Так ты же поспешил слезть с поезда! Это не твоя станция. Ты попал, как всегда, не туда и не вовремя.
Спех: (снова в отчаянии)
– Теперь я уже их не догоню! Следующий поезд когда ещё будет!
Сменолиц:
– Следующего не будет. Следущее – это прошлое. Будущее и есть тo, что пропущено. (успокаивающе) – Но они тут где-то близко. Или сюда вернутся. Иди пешком. Туда. Там дождёшься – не дождёшься, жди.
VIII. Подворотня. Память тьмы
Сменолиц – всегда странно-знакомый перевоплощенец, переселенец лиц многократный – он – это переселение душ в одном лице. Чужое – живой упрёк в разных лицах. Упрёк нам и упрёк один, в том, что мы не нужны миру, но живём. Но и наше лицо – не лицо ли многих миллионов поколений? И может быть весь мир – это одна личность, которая силится, но не может вспомнить саму себя.
IX. Восток тока
В могучей мычащей ночи, – быстрые острова простора, рыщут. Немые чернила. Полчища молчания. Меховой хор страха. Тёплый колокол молящегося прищуренного молока. Испуганные угли гула. Ленивая влага смуглого волнения.
Спех торопится. Мимо вздохов. Мимо тьмы. Дремучая деревня. Машина тишины.
Но ночь вдруг текучими точками прострочена. Постройки крупного деревенского хозяйства поплелись. Теплицы, скотники, конюшни, склады.
Корабли пробирающиеся в щах сияющих разморенного моря к обрыву берега рваному и тёмногривому, немому.
Пушистые