Мимо выдумщика имен, что отвергал прекрасные женские имена, протекали старые дома, обнесенные забором. Ночная мгла, что опустилась на город, слегка разгонялась уличными фонарями, освещавшими дорогу мошеннику. Кругом расползались различные имена, они прятались, ютились в каждом освещенном углу улицы: Мария, Аня, Полина, Ксюша, Ирина. Вот радость! Точно, у него была Ирина. Счастливый, он побежал окрыленно, добравшись в город Живолоторойск на такси. Он остановился около самой улицы этого дома, по указанию попутчика, повторив про себя всю уже в дороге заготовленную речь, и позвонил в звонок, и стал ждать.
Но его нахальство не знало, что происходило после выезда чад из этого дома, и губило весь план. Как только кровные дети выехали, с ними из дома побежали как тараканы слухи, которым знакомые и близкие приделали дополнительные ноги. В этот дом после девяти утра повалили все, кто хоть как-то знал Фирсовых. В надежде, что больной станет щедрым, просили все и вся. Женщины падали в обморок, мужчины вспоминали былую дружбу, появлялись доброжелатели, почитатели, забытые любовницы и страждущие, умирающие. Все падали на колени, кричали, пытались свести счеты со своей жизнью, кто-то клялся в вечной любви, но все требовали только одно – денег! Лучше нам, чем Бог знает кому, да еще и в Африке – было главным аргументом всей концессии. Отбиваться против всех пришлось, как обычно, домоуправляющему Ивану. Он уже был готов разгонять всех силой, так как толпа буквально чуть не штурмовала ворота несчастного дома. Битва за Саларийские ворота в этот раз окончилась неудачно. Толпа знакомых, родственников и соседей, поняв, что добиться, как, впрочем, и всегда, ничего невозможно, разошлись с горькими упованиями и яростными проклятиями. И вот напоследок, когда все оставшиеся домочадцы уложились спать, последовал этот тянущийся наглый звонок, не давая спокойно встретить следующий день.
Иван, отправившись к воротам, спокойно прокричал:
– Кто там?
– Здравствуйте, мне Альберта Олеговича.
– Юноша, – голос Ивана был строг, – что вам надо?
– Мне