– Не то ты чешешь, я вот вспомнил про Якобсона.
– Дай справку, чтоб я не думал что он дедушка Кобзона.
– Якобсон Роман Осипович, крупнейший лингвист.
– Как Годзилла?
– В отношении прочих лингвистов, да.
– И к чему это все?
– Даже в абсурде, может быть еще больший логичный абсурд.
Лоренцо от последних слов, совсем почувствовал себя, белой вороной в черном холодильнике смысла.
– Дай объясню, возьмем какое—нибудь, волшебное слово.
– Абракадабра? – заискрился маленький мальчик Лоренцо, в ожидании фокусов.
– Нет, кроликов из шляпы не будет, разве что, твое сознание могу запихнуть в карман, но это не то, вернемся обратно.
Он смочил губы, после чего встал на ноги, и отчетливо сказал:
О б р у ш и т ь – произнес Мартин, как будто, на миг превратился в образ песочной горы, которая рушиться.
– Обрууууууушшшшшить, – повторил за ним в интервал понимания Лоренцо, а дальше, найдя источник понимания, в унисон две песочные горы:
– ОБ —
Р
У
Шились.
Лоренцо улавливает эту вашу, красную нить, хватает ручку и начинает писать, вне пространства и времени, при этом чувствуя себя, в дополнение, вне Пушкина и Хемингуэя. Найдя определенную трансцендентную волну, не своей интонацией, он завопил как сумасшедший:
– Бейте в бубен, сейчас будем проводить лингвистический обряд. – после чего, закрываются глаза и берется горловая нота, Мартин начинает бегать вокруг кровати и хлопать в ладоши, создавая вдохами и выдохами ритм (двойка тому, кто подумал про «гейя—гейя»).
– Окошко.
– А кошка?
– Там щели ваты.
– Туда или оттуда?
– Улетела барракуда.
– Дует?
– Jazz do it!
В аккомпанемент шаманов добавляется мелодия «Чижик—Пыжик, где ты был?» они начинают напевать:
– Поли – Вини – Л—ацетат.
– Продаем места, мы в ад.
– Поли – Вини – Л—ацетат.
– Продаем места, мы в ад.
Мелодия иссякает и получается резкий обрыв.
– Гр – е—е – ешных – прокуренным басом, голосом пьяного Сатаны из Бобруйска, заговорил Мартин.
– На орешки, – лихо улыбнулся Лоренцо, после чего Мартин бросил на него резкий взгляд, и застыл камнем.
– Вие не сте доволни?
(вы не довольны? болгар.).
Мартин по – прежнему камень.
– Че ти, приятелю?
(что с тобой, друг?)
– постучал по камню Лоренцо. Мартин, по—прежнему, недвижим, камень, даже болгарский язык эго не трогает.
– Ум царува, ум робува, ум патки пасе.
(ум царит, ум рабствует, ум пасет утят).
– с надеждой проговорил Лоренцо.
– Что не оживляют тебя мои болгарские заклинания? – Мартин по—прежнему камень.
– Есть